Теперь я выдам каждому листок бумаги с фамилиями, именами, отчествами, годами рождения и названиями мест, откуда могли приехать указанные господа. Надо проверить, проживали ли они в столице, начиная с первого марта текущего года, и проживают ли сейчас здесь. Нам надо только собрать сведения. Никаких действий к задержанию не предпринимать. Повторяю, никакой самодеятельности. Вам, — Мечислав Николаевич направил палец в стоящих перед ним, — не надо никого проверять. Сразу же по получении результатов докладывать в сыскное отделение, либо господину Лунащуку, либо господину Власкову, либо мне или господину Филиппову. Всем понятно?

В ответ прозвучал смутный общий гул. В розданных бумагах под номером четыре значилось — Павел Львович Веремеев, одна тысяча семьдесят второго года рождения, православного вероисповедания, Псковской губернии.

— Тогда, господа, прошу заняться адресами, порученными вам. С Богом, господа. Ждём с результатами.

7

Владимир Гаврилович вернулся на Офицерскую ближе к вечеру. Он сам себе не мог объяснить, зачем поехал к заведующему Вторым отделением Департамента полиции господину Зуеву. Сведений от последнего не получил, а только настроил его против себя. Да и бумага большой роли в дознании сыграть не могла. Единственное её достоинство, что найдена в кармане убитого поручика. Прибавить что-то новое к дознанию не могла — сколько таких ранее выдано по недосмотру… Вот и циркуляр под номером 10270 от 4 сентября текущего года о том же. Нельзя разбрасываться удостоверениями, чтобы потом секретные агенты пользовались ими направо и налево.

К следующему утру начали поступать первые результаты проверок по указанным сыскным надзирателям фамилиям.

Как и ожидалось, в Адмиралтейской, Спасской, Казанской, Литейной частях господа Штерн, Недригайлов и Яроцкий никогда не останавливались.

Вроде бы неутешительные результаты, но «отсутствие новостей — хорошие новости». Дай бог, чтобы круг подозреваемых начал потихонечку сужаться. Не мог господин убийца приезжать издалека, чтобы следить за Власовым и его приятелями. Можно в таком случае упустить что-то важное, и это важное отразится на дальнейших действиях и планах.

Без стука в кабинет вошёл дежурный чиновник, на лице его было не то чтобы удивлённое, но какое-то диковатое выражение.

— Владимир Гаврилович, — едва смог он произнести, запинаясь и играя желваками. Хотел ещё что-то добавить, но не смог и теперь стоял, не произнося ни слова.

У Филиппова забилось от трагического предчувствия сердце, и он сперва поднялся со стула, потом снова опустился, глядя на вошедшего.

— Что стряслось? — начальник сыскной полиции никогда не видел дежурного чиновника в таком состоянии.

— Надзирателя третьего разряда Чубыкина убили!

— Когда?

— Как обнаружили тело, так и телефонировали нам.

— Так, — поднялся со своего места Владимир Гаврилович. — Где был обнаружен Чубыкин?

— На Тамбовской.

— Вы сообщили доктору, экспертам и… кто из чиновников для поручений сейчас в сыскном?

— Кунцевич.

— Пусть с собою возьмёт надзирателей — и на Тамбовскую, а я выеду вслед за ними.

Дежурный чиновник удалился.

Николай Чубыкин, надзиратель третьего разряда, никакими талантам не выделялся. Обучался он в 3-й Санкт-Петербургской классической гимназии, но полного курса окончить не сумел. Однако по выпуску ему 18 мая 1896 года выдали свидетельство за № 281 из означенного учебного заведения. Являлся к исполнению воинской повинности при призыве 1899 года и был зачислен в ратники I разряда, в чём выдано Санкт-Петербургским городским по воинской повинности присутствием свидетельство за № 171. С 1 февраля 1899 года по 1 сентября 1900 года состоял на службе в конторе сборов Московско-Брестской железной дороги с окладом жалованья 480 рублей в год. С 16 февраля 1901 года по 2 июля 1903 года состоял на службе по вольному найму в бухгалтерии Экспедиции заготовления государственных бумаг. Определён на службу в Санкт-Петербургскую Сыскную полицию в октябре тысяча девятьсот третьего года.

Служил ни шатко, ни валко. К тайнам и секретам начальника сыскной полиции приобщён не был. И вот — такое происшествие…

Поневоле и сердце застучит громче и настырнее, да и мысли сразу же нахлынут такой волной, что деться никуда от них невозможно. Филиппов стоял и смотрел на распростёртое перед ним тело ещё недавно молодого жизнерадостного человека. А сейчас — остывшего, раскинувшего в стороны руки, словно в последний смертный час приготовился обнять всю землю.

Тело Чубыкина обнаружил дворник дома номер двадцать пять по Тамбовской улице.

— Как же он сюда прошёл?.. — Филиппов сжал губы, потом добавил: — Кто первый прибыл сюда?

Арку дома закрывали ворота, а калитка в них почти всё время была под надзором дворника.

— Городовой Иванов, — ответил Мечислав Николаевич. — Пригласить?

Владимир Гаврилович кивнул головой.

— Ваше… — гаркнул городовой, но увидев, как поморщился, словно от зубной боли, начальник сыскной полиции, смутился и умолк.

— Как тебя кличут, служивый? — голос Филиппова звучал тихо, но в нём чувствовалось напряжение.

— Антоном, ваше благородие!

— Ты сюда явился первым?

— Так точно.

— Ты здесь ничего не трогал?

— Мы ж с понятием, — ответил полицейский, но тут же вытянулся, пожирая начальство глазами, — я ж по инструкции…

— Понятно. Кому ты сообщил о найденном трупе?

— Приставу Силину. Наш участок размещён в доме номер восемь по этой же улице, я и послал дворника, а сам остался на месте, — и добавил: — чтобы следы не затоптали.

— А где сам дворник? — осмотрелся Филиппов.

Кунцевич жестом приказал одному из сыскных надзирателей, чтобы тот привёл дворника.

— Когда ты, Антон, прибыл сюда, ничего подозрительного не видел?

Городовой посмотрел сперва направо, потом налево, перевёл взгляд на убитого, словно продолжавшего обнимать напоследок землю.

— Нет, ваше благородие, ни посторонних, никого здесь я не видел.

— Где твой пост?

— Да тут, на углу с Курской улицей.

— На ней подозрительных лиц не видел час тому?

— Нет, ваше благородие, не видел, да и народу-то много ходит. Всех разве ж упомнишь?

— Хорошо. Мечислав Николаевич, вы послали агентов опросить жителей дома?

— Да, Владимир Николаевич. Через час будем знать, видел ли кто что-то или нет.

Филиппов обернулся и увидел, как к ним направляется доктор Стеценко.

— Когда мне телефонировали и сказали, что господин Филиппов выехал на очередное убийство, — вместо приветствия произнёс Пётр Назарович, — то я сразу почему-то подумал: неспроста. Уж не связано ли оно с теми, более ранними? Или я ошибаюсь?

— Пётр Назарович, это поведаете нам вы после вскрытия, как я понимаю, — Владимир Гаврилович отвернулся и посмотрел на мёртвого Чубыкина.

Статский советник Стеценко поставил на землю саквояж.

— Ваш запечатлитель эпохи отфотографировал для потомков молодого человека?

— Можете, Пётр Назарович, спокойно заниматься.

Доктор опустился на корточки,