Я не могу даже думать о том, как Данте будет ласкать другую… как ласкал меня в постели. Как будет целовать губы Аннеты с такой одержимостью, как целовал мои. Как будет дарить ей своё мощное шикарное тело, как дарил его мне.

— Ну же, любимый, пей! — Аннета толкает Данте локтём. — Чего же ты призадумался, а? За твоего сына тост! — слащавым голоском молвит рыжеволосая крыса. Такая идеальная, как кукла с полки магазина кукол Барби.

Данте поднимает бокал, подносит его к губам, я внимательно наблюдаю за происходящим, и мне это не нравится. А потом смотрю на кровавую лужу под своими ногами, к которой уже спешит официант с тряпкой.

— Простите, я случайно, — виновато оправдываюсь я перед Мироном, который допивает свой напиток и недовольно косится на меня, замечая мою нелепую неосторожность. Его это не радует. Да и вообще он бледнеет прямо на моих глазах. Внезапно из его горла вырывается странный хрип. Сначала он хватается за шею, потом хватается за меня. Я цепенею от ужаса, когда всматриваюсь в лицо главного. Он что, пытается меня задушить? Из-за того, что я совершенно случайно разбила бокал и замарала дорогой мраморный пол в обеденном зале?

Старый чёрт сильнее сжимает мои плечи, хрипит, зеленеет за считанные секунды, становится похожим на живой труп. В глазах его, пустых, лишённых жизни, смерть танцует, вынося мерзавцу суровый приговор. Я дрожу от ужаса, задыхаюсь в мучительном страхе, не знаю, что делать! Отталкиваю Мирона от себя, а он падает передо мной на колени, хрипит, хлопает ртом как рыба, брошенная на сушу, будто у него в глотке кусок кости застрял, который мешает сделать бандиту глубокий вдох.



Боже! Что происходит?! Голова кругом, в ушах давит гул. Зал оживает. Просторная праздничная комната наполняется истошными воплями в тот миг, когда изо рта Мирона фонтаном брызжет кровь. С примесью пены.

Я не верю в происходящее… Это сон, да? Адский кошмар?! Глупый розыгрыш?

— Рокси! Нет!

Дальше всё происходит будто в тумане. Данте бросается в сторону Роксаны, выбивает бокал из её рук, что-то кричит во всё горло, призывая охрану, вопит имя отца, зовёт и меня тоже. Шатаясь как на волнах, я перевожу взгляд обратно на Мирона. Кричу! Верещу с такой силой, что надрываю голосовые связки. Из глаз и рта Мирона, стоящего на коленях, вытекают тонкие струйки крови, а он всё хрипит и хрипит… нечеловеческими воплями, отчаянно раздирает ногтями горло до ран, будто пытается избавиться от инородного предмета, застрявшего внутри трахеи. Никто не может помочь предводителю. Мирон обречён. С глухим стуком он падает мёртвым мешком на пол, испуская последний вздох и последний нечеловеческий стон боли.

Кто-то кричит. Женщина. И не одна. От кошмарных воплей разрывает барабанные перепонки. Я вовремя оседаю на полу, забираюсь под стол и ползу навстречу Данте. Секунда. В торжественном зале начинается адская стрельба из боевых пистолетов.

Я задыхаюсь в немом крике и ползу прямо по осколкам стекла, которые впиваются в ладони и в колени, рвут платье. Вопли, стоны, взрывы — смесь безумия не прекращается ни на миг. Я молюсь, рыдаю, дрожу в нервной лихорадке, но отчаянно продолжаю прятаться под столом, двигаться в ту сторону, где видела Данте. Это единственный шанс спастись.

Я наступаю коленом на что-то скользкое и почти теряю сознание, когда вижу неподвижную окровавленную руку. Мужскую. Которая сжимает пистолет. Не думая, я вытаскиваю из мертвых пальцев оружие, сжимаю его в правой руке, продолжаю двигаться. Главное — не стоять на месте. Я понятия не имею, как пользоваться оружием. Но я должна выжить любым способом. Я должна быть сильной. Ради ребёнка!

Меня воротит от вида крови и звуков проносящихся рядом пуль. Хорошо, что я не успела ещё ничего съесть. Боже, помоги!

— Данте! Данте-е-е! — жалобно хриплю я, выбираясь из-под стола. Я не вижу его нигде. Пули бьются о стены и потолок дома, со звоном падают на пол как град, который лупит по подоконнику. Стрельба не смолкает, наоборот, лишь усиливается. Кто-то кричит, кто-то плачет, кто-то стонет так жутко, будто его живьём режут ножами. Я приподнимаю белую скатерть, выглядывая из укрытия, вижу Аннету. Девушка забилась в угол и тоже прячется, боясь пошевелиться.

— Аннета! Где Данте? Что вообще происходит? — в истерике зову я девушку.

Она бросает на меня презренный и опасный взгляд.

— Вы все умрёте! Особенно ты, сука! Всё ваше состояние станет нашим! И город! Ваш городишка теперь наш! Сдохни!

Голова кругом, тёмные пятна пляшут перед глазами, когда я вижу, как в руках невесты появляется пистолет, который она вытаскивает из-под белоснежной юбки и направляет его точно на мой живот. Я зажмуриваюсь. Действую на каких-то необъяснимых инстинктах, на адреналине! Точнее моё тело действует само по себе. С визгом я выбрасываю вперёд руку, нажимаю на курок.

Бах!

Я отскакиваю в сторону, бьюсь плечом о край стола и думаю, что всё. Это конец. Я умерла. Но я не чувствую той невыносимой боли, которую должна чувствовать. Лишь звон в ушах и слёзы в глазах. Я разлепляю дрожащие веки, задыхаясь от болезненной одышки, и вижу неподвижное тело жены Данте. Она лежит смирно. Не шевелится… Я боюсь подойти ближе, посмотреть ей в лицо. Неужели я… Нет! Я её ранила, она просто потеряла сознание.

Взвизгнув, я бросаю пистолет на пол, забиваюсь в угол, дрожу и реву как проклятая. Внезапно я ощущаю резкий толчок в животе. Поясницу и низ живота скручивает сумасшедшей болью. Нет, малыш, нет! Что-то случилось… Очень больно! Нет, боже, прошу! Я не могу его потерять!

— Алиса!

Я слышу знакомый голос, но не могу прийти в себя.

— Данте! — от ужаса и отчаяния я бросаюсь в объятия мужчины, крепко-крепко его обнимаю.

— Ты цела?

— Я-то да, а вот она… я не уверена, — киваю в сторону Аннеты.

Данте ещё крепче меня обнимает. С ним хорошо, как за стеной бункера. Сразу становится легче, стрельба слышится более слабо, он гладит меня, прижимает к могучей крепкой груди, успокаивает. Дрожащей рукой он гладит мой живот, который стал каменным, а я не чувствую малыша. Не чувствую его толчки! Мама, нет!

— Что это? Что за ад здесь творится? — цепляюсь в его плечи с такой силой, что, наверное, насквозь их протыкаю, будто мёртвым капканом впиваюсь в мужчину, потому что боюсь, что он вдруг исчезнет. Бросит меня одну. На гибель в кровавой мясорубке.

— Нас предали, — цедит он, стискивая зубы. — Вильмонт решил отжать у нас всё. Наследство, дом, город. Отец мёртв, — сглатывает. — Отравлен ядом. Я не успел его предупредить. Чудом я почувствовал запах яда в шампанском. Вильмонт разрабатывает яды… Помнишь, я говорил?

— Сукин сын! — я с трудом принимаю на веру информацию.

— Договор подписан. Аннета моя жена. А значит, имеет право на наследство после моей смерти… Они не смогли смириться с тем, что я люблю тебя, понимаешь! — он берет моё лицо в свои холодные дрожащие ладони и очень нежно целует. Я чувствую вкус слёз на губах любимого. Дрожь. И у него, и у меня. Лупит по телу шипами. Данте плачет. Я впервые вижу, как плачет мужчина. Поцелуй со вкусом слёз… Нет, он ведь не прощается со мной? Он меня пугает! Мы выберемся! Прямо сейчас сбежим! И наконец будем свободны! — Они захотели убить всех. Из-за того, что я оскорбил их честь, когда ты забеременела от меня. Они решили отомстить. Они действовали как крысы, долго и тщательно готовились к кровавому пиру. Уже неважно. Нужно бежать!