Оставаться одной не хочется… Но выбора нет. Не держать же Иваныча у нас до весны. Тётя не поймёт. И мне ещё сегодня на работу дуть. Себя-то я не отмазала от трудовых будней.

Мы с Михаилом идём в спальню, где сопит мой медведь — менять мокрую простынь. Не по себе мне. Наверное, я не сразу привыкну к спящему днём и ночью Марку. Первый день его спячки, а мне уже грустно. Хочется поделиться с ним тем, что я пережила полчаса назад. Только мишка меня понимает.

Работы сегодня валом, но я не могу сосредоточиться на документах. В голове сплошная медвежья спячка — как, что, сколько?..

Весь день я пристаю с вопросами к Тамаре, гуглю сон диких медведей и пытаюсь строить гипотезы — антинаучные, конечно. Мне нервно — похоже, снова пора принимать успокоительные, иначе к весне превращусь в неврастеничку.

После трудового дня трясусь в маршрутке — тащу свою уставшую попу в отчий дом, к мамуле. Я еду за одеялком с электроподогревом. Хочу забрать его, чтобы укрывать мишку. Почему-то от этой идеи успокаиваюсь…

Но в целом состояние дурное — я не выспалась и круто понервничала. Монотонные разговоры пассажиров, негромкая музыка, которую слушает водитель, и сумерки способствуют клеванию носом. Я едва не проезжаю свою остановку.

На улице холодно, неуютно, ледяной ветер, а ещё гололёд. В это время года вечерами хорошо лежать с любимым в кроватке с чашечкой горячего шоколада под сериальчик.

Мечты-мечты…

Мой мужчина вне зоны доступа до весны. И предчувствие у меня нехорошее. Ничего конкретного, но на душе погано. Думаю, это всё нервы и долгое пребывание в стрессе.

Добираюсь до подъезда, захожу в лифт, приваливаюсь к стеночке и почти сплю, пока еду до своего этажа. С полуоткрытыми глазами нахожу ключ в сумочке, открываю дверь захожу в квартиру и…

Сон как рукой снимает!

— Да ну нафиг… — шепчу, глядя на чёрные кожаные сапоги.

В нашей скромной прихожей эта недешёвая «парочка» смотрится инородно. Очень дорогие, брендовые — такие носит Ира.

— Доча? — мамуля выглядывает из кухни. — Хорошо, что пришла. К тебе гости, — сообщает с добродушной улыбкой и снова исчезает в кухне.

В коридор выплывает Ира.

— Привет, — белоснежные виниры на зубах и красная помада на губах — неизменные спутники её шикарной улыбки.

Почему я раньше не замечала, что Ирина так мерзко улыбается?

— Привет. Что ты тут делаешь? — я стягиваю с ног ботинки и кошусь на неё.

— Я приехала поговорить с тобой.

— Хм, надо было сначала позвонить, — выдыхаю. — Я здесь больше не живу. Заскочила на минутку.

— Да, твоя мама сказала, что ты переехала, — кивает и складывает руки на груди.

М-м-м… Интересно, что ещё мамуля рассказала Ире про мою личную жизнь?

Стоп!

— Ты сказала моей маме про стрип-пластику? — шепчу, выглядывая маму в кухне.

— Я пока в своём уме, — Ирина ухмыляется. — Я сказала, что преподаю тебе танцы. Не уточняла.

— Ясно, — бросаю холодно вместо благодарности. — Ну, пойдём поговорим.

Мы проходим в гостиную, я закрываю дверь, а Ирина с кошачьей грациозностью устраивается на диване.

— Дин, у меня серьёзные проблемы, — заявляет моя хореограф. — Китайцы хотят разорвать контракт с моей студией.

В голосе Иры слышится явный упрёк. Кинула камень в мой огород и ждёт, что будет. Но самое стрёмное — мне становится стыдно…

— Это из-за меня, да? — спрашиваю тихо.

— Совокупность факторов, — Ирина недовольно кривится. — Работодатель искал девушку твоего типажа — пышную блондинку, и теперь все другие кандидатки, которых я ему предлагаю, идут в зад, — фыркает недовольно. — У меня, знаешь… пышечек, кроме тебя, в студии нет.

А не пошла бы ты?! Сучка… Я злюсь из-за того, что эта селёдка назвала меня толстой. Ира именно это имела в виду, сказав, что я пышечка.

— И что дальше? — спрашиваю, нагло глядя ей в глаза.

— Я вряд ли смогу вытянуть бизнес без китайцев. Придётся закрыть студию, — слова Ирины, как молоточек судьи, бьют по совести.

— Может, до этого не дойдёт? — мне снова становится неловко.

— Предлагаешь проверить? — она гнёт бровь. — Дин, без претензий сейчас… Просто я на нервах. Приехала, чтобы попросить тебя о помощи.

— Оу… Я-то чем могу помочь?

— Поехать в Китай.

— Нет, — я мотаю головой, — это невозможно. Прости, Ир, не могу.

— Всего на пару месяцев. Обещаю, что за это время я найду тебе замену.

— У меня работа и… Марк.

— М-м… Да, Марк, — она смотрит на мою руку. — Красивое кольцо. Замуж собралась?

— Весной, — я машинально прячу конечность за спину. — Сейчас не до свадьбы.

— Проблемы? Я могу попробовать разрулить, — предлагает Ира.

Как мило с её стороны. Свои бы проблемы решала. Без моей помощи.

— Мы справимся, спасибо. Но поехать в Китай я не могу. Правда.

— Ладно, я поняла. Похоже, твой Марк — абьюзер.

— Блин, нет! — меня задевают слова Ирины. — Дело не в этом!

Мишка меня не абьюзит и даже если захочет, у него ничего не выйдет. Мама достаточно долго подавляла меня как личность, навязывая собственное мнение. Теперь всё иначе.

— Он может прямо ничего не говорить, но при этом подавлять тебя, — Ира нагнетает. — Сама не заметишь, как через пару лет превратишься в вечно беременную босую мышь.

— Хватит! — срываюсь. — Марк не абьюзер, — хожу по гостиной, пытаюсь успокоиться. — Да, мой парень не прыгал от радости, узнав, что я занимаюсь стрип-пластикой. Но это не значит, что он может запретить мне танцевать.

— Отлично! — Ирина разводит руками. — Ты не хочешь мне помочь? Дин, я бы поняла, если бы ты была не при делах. Но в моём провале есть твоя вина.

— Не надо давить на гнилое, — не хочется продолжать разговор в таком ключе. — Да, я виновата, но… — осекаюсь.

Не знаю, что «но»… Потому что нет никакого «но», блин! По сути, я подписала контракт с работодателем и свалила в закат, подставив Иру. И да, чёрт возьми, я могу помочь ей сохранить бизнес… Просто не хочу.

— Можешь не продолжать и не провожать, — Ирина идёт в прихожую.

А я к себе в комнату за одеялом для Марка.

Пусть Ира валит нафиг. Я злюсь на неё, но чувствую себя виноватой. Мой мишка будет спать до весны, и тётя могла бы отпустить меня в Китай на пару месяцев — это не проблема. Работать с документами «Кони-пони» я могу дистанционно. За Марком есть кому присмотреть — Иваныч не откажет.

Я не хочу помогать Ире, и это неправильно…