— Подъем небольшой, но дорога очень крутая: нет ни ступенек, ни перил, ни скамеек для отдыха. Береги силы и будь осторожна.

С этими словами у меня отобрали телефон и переносную зарядку, с которым я почти не расставалась, стремясь сфотографировать все, от камней, до листочков. Вещи и так тащили оборотни.

— Кощей?

— Слушаю тебя?

Идти в тишине не хотелось, она была чересчур звенящей. Слушать гида уже не было сил. Да и умотал он немного вперед по тропе. А колдун шел рядом, иногда на особо ненадежных на вид камнях придерживал, хотя мы и были связаны страховочными веревками.

— Почему здесь никто не живет?

— Здесь не живут с сорок четвертого. Официально из-за депортации всех восьми селений. После этого ни в одном селе от Итум — Кали в сторону грузинского Шатили люди больше не жили. В 1957 году чеченцев вернули из депортации, но в горные села возвратиться не дали, боялись оползней.

— Я так понимаю это не совсем так? Ты озвучил официальную часть.

— Депортация была, кто ж спорит. Причины, что говорят отчасти верные, измена Родине, переход на строну врага.

Колдун придержал меня за руку, когда покатились из-под ног маленькие камушки.

— Была такая организация Анненербе. Фашистские колдуны, маги, чернокнижники и нежить, а еще фанатики, что хуже реши сама. Забравшись сюда, они перерезали всех защитников. А потом их кровью начертили руны. Крики людей можно было услышать даже зажав уши. Я предполагаю, что из этих гор решили сделать своеобразную батарейку магической энергии, руны, заставляли впитывать все. Но впитывалась не только магия, но и боль. Кавказ всегда славился чуткостью к любой магии. А здесь, в своем сердце… Цой — Педе, сердце этих гор. Это сердце их демиурга.

Злость была столь велика, сколь любовь их бога. Захватчиков выкинули отсюда. Но сердце было уже полно, оно каплями источало ненависть. Капля для бога — море для людей.

Для восьми селений это было слишком много. Людей косило неизвестной лихорадкой, матери убивали своих детей, дети родителей. Ненависть витала в горах, отравляя реки, горы, сам воздух. Своими силами справится уже не получалось.

До войны Гамаюн была только смотрителем, это была не ее земля. Но старейшинам пришлось обратиться к ней. Твоя бабка повелела собрать круг очищения. Птица не могла просто приказать, не могла забрать злость, могла только помочь, с разрешения. Она получила его. Мы готовились несколько недель. По мимо подготовки, вывозили людей, кого успели. К сожалению, вывозили и отравленных ненавистью людей, она притаилась в сердцах, ее подкармливала обида, что заставили покинуть родной дом.

Двадцать третьего февраля сорок четвертого года, подготовка закончена, около сердца гор, в круге солнца стояла птица, по каплям впитывая в себя всю ту ненависть и боль. Пропуская через себя. Она поседела тогда.

Но твоя бабка переоценила свои силы. Она так не хотела приносить жертвы, ведь сколько людей уже унесла война. К чему лишние? Думала на голой силе справиться.

В два часа ночи, когда уже стало ясно, что одна птица не справиться. Что злоба может вырваться на волю. В круг зашел Мехк — Да[4] одного из селений. Он с улыбкой отдал свою жизнь и посмертие. Чтобы сохранить свой народ.

Один за одним, присягали, отдавая себя без остатка. Своей кровью и жертвой признавали эти горы и себя младшими братьями Руси. Давая Гамаюн возможность усмирить гнев гор. Ради своего народа. А теперь смотри. Это Цой — Педе, это сердце Де́ли, сердце Кавказских гор.

[1] А.С. Пушкин

[2] Жрец. Самым точным среди предсказателей считались жрецы. У них был особый способ гадания, называемый качъ тохъ

[3] Благодатная сила.

[4] в переводе с чеченского языка «отец страны»

Глава 17

Мы вышли на обзорную площадку смотровой башни. Мертвый город. Это был завораживающий, заставляющий оцепенеть вид. Деревья, причудливо растущие на нависающих над дорогой каменных склонах, всех оттенков зелени.

Черная горная порода оттеняет живые краски. Этакое обрамление смерти жизнью. Гора, на которой расположены захоронения, неприступна с трех сторон, суровые громады Кавказских гор. А внизу, в глубоком ущелье, шумят бурные реки, эхо воды создает просто фантасмагорическое ощущение — такой незабываемый пейзаж

По острому горному гребню протянулись приземистые каменные склепы, на самом краю крутого обрыва замерли стройные башни, они создавали подобие линии, стоя у одной видно другую, а между ними несколько жертвенников. Я насчитала более сорока «солнечных» склепов, внутри которых, кажется еще лежат останки людей. Стены склепов покрыты солярными символами.

Надземные сооружения с гладкой кровлей и зияющие чернотой окошками хорошо сохранились. Склепы в основном многоярусные — внутри некоторых было видно полки, на которых лежат тела умерших. Некрополь. Он стоит на возвышенности — благодаря такому расположению обеспечивался доступ солнечного света и хорошая циркуляция воздуха, что скорее всего способствовало природной мумификации тела. Над погребальными сооружениями возвышаются грозные боевые башни с окошками — бойницами. Мы шли ко входу в некрополь, туда, где, были сложены из камней два языческих святилища.

— В этих склепах лежат достойные люди, те самые Мехк-да. Здесь находятся два жертвенника, или святилища, куда мужчины могли приносить подношения для богов и дары своим «отцам». Само название исторической области, где расположен некрополь, — Малхиста — переводится как «Страна солнца» и также восходит к язычеству. А реки, что шумят где-то внизу Меши — хи и Чанти — Аргун.

Мы шли по гребню, волки шли по бокам, колдун на этот раз выдвинулся чуть вперед. Жрец как растворился.

Город мертвых, когда-то в Малхистинском ущелье бурлила жизнь, о чем напоминают эти развалины на склонах гор, а также «ступени» на холмах — следы террасного земледелия. Перед второй башней возник тучный горец, наполовину закутанный в шкуры, под его рукой лежал нож или скорее кинжал.

— Дала стоит во главе Вселенной… именно он создал землю, солнце, звезды, человека, растительный и животный мир, определил, каким должен быть миропорядок… Ему подвластны все остальные боги, доступ к нему имеет только заступница людей богиня плодородия Тушоли. От нее зависит плодородие земли, скота, обилие и деторождение[1]. Преклоните колено, перед селением божества…

Его голос звучал как камнепад, но Кощей не то, что не дрогнул, даже с шага не сбился.

— Вайнахец, уйди с дороги, по закону силы. Я пришел на Мехк — кхел[2] Дели.

Мм, голос ничуть не уступал неизвестному. И уже не глядя на мужчину — стража обратился ко мне

— Мехк — кхел столетия назад принял один из важных для себя актов, определившим