Тяжело дыша, я подняла подбородок, и мой взгляд пересекся со взглядом черной королевы. Ее темные глаза казались ясными и глубокими даже на расстоянии, словно озеро чистого шоколада. Винсент еще крепче прижал меня к себе, осторожно нагнулся под низко нависшими ветвями и несколько раз успокаивающе погладил меня по щеке.

Он опустил голову, чтобы прошептать мне что-то.

– Мы уже пришли, – сообщил он мне. – Я найду способ связаться с тобой и как можно скорее вытащу тебя из Беррингтона. А до тех пор держись. Независимо от того, что они говорят, пытаются внушить тебе или хотят получить от тебя силой, всегда помни, что я тебя… – Он замялся, колеблясь, прежде чем продолжить еще тише: —… что я влюбился в тебя. Мне нужно, чтобы ты исцелилась и вернулась.

Встревоженная, я уставилась на него.

– Я… ты… что? – спросила я.

– Я верну тебя, – только и сказал Винсент, целуя меня в губы, и вдруг резко остановился.

Я с трудом оторвала от него взгляд. Перед нами лежал упавший ствол дерева. На нем сидел Король черной команды и удовлетворенно улыбался.

– Элис Солт. Надо же, как быстро мы встретились, – усмехнулся Джексон.

В ответ от меня он получил лишь короткое, но яростное: «Пошел ты!».

Близнецы рассмеялись. Бастион тяжело опустился на дерево рядом с Джексоном.

– Ты уверен, что нам нужна Элис? По-моему, она бешеная, – пробурчал он.

– Как ты? – спросил Айвори.

– Гав, – поддержал его близнец. Несмотря на свое состояние, я не могла сдержать усмешку.

– Вы закончили? Я хотела бы поскорее разобраться с этим, – холодно сказала Регина.

– Разумеется. – Джексон быстро вскочил на ноги. Он был одет в черную школьную форму, которая, за исключением цвета и герба, была идентична форме Честерфилда. – Готова ли она сменить сторону? – спросил он.

– Конечно, она готова, – сказала Изольда.

– Не добровольно, – мрачно бросила я. Речь между тем давалась мне так тяжело, что после этих двух слов мне пришлось отдышаться.

Джексон лишь приподнял густую черную бровь.

– Я бы сказал, что никто из нас не делает здесь ничего добровольно.

Все замерли в молчании, ожидая от меня чего-то непонятного, и я даже не была уверена, что смогу сделать это. Меня передернуло.

– Ты можешь стоять? – обеспокоенно спросил меня Винсент.

Я заколебалась и покачала головой.

– Положите ее на бревно, – предложил Джексон.

Винсент колебался, но потом кивнул. Гнилое дерево тихо скрипнуло под моим весом, когда он опустил меня на него. Передо мной стояли белые игроки, за мной – черные. И когда Бастион протянул мне окаменевшую черную руку, все взгляды остановились на мне.

– Кто это? – спросила я, вздрогнув.

– Это была Пейдж, – холодно ответил Джексон, и его взгляд переместился на Винсента. – Мы нашли ее останки несколько дней назад.

Лицо Винсента осталось непроницаемым. Атмосфера стала еще более напряженной. Мой желудок сжался, и я судорожно выпрямилась.

– Что мне с этим делать? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– То же самое, что ты сделала с пальцем Ларк, – сказал Джексон нетерпеливо.

Винсент опустился передо мной на колени и заправил прядь волос мне за ухо.

– Просто прикоснись к камню. Ты справишься, – заверил он меня.

– Ты уверен, что все так просто? – слабо возразила я.

– Нет, – признался он. – И нам придется это выяснить.

– А если я не сумею?

Я почувствовала, как Винсент колеблется, и вздрогнула, когда Джексон вдруг схватил мой конский хвост и наклонил мою голову, обнажив тем самым шею. Бастион замер на месте и оскалил зубы.

– Если ты не сумеешь… или не захочешь… – Джексон подошел ко мне сзади, – то ты умрешь, Элис. Для процедуры передачи тебя мы договорились о временном перемирии, но это все зависит и от твоих следующих действий.

Он внезапно отпустил меня, и по моей спине прошла судорога.

– Я ненавижу тебя, – тихо сказала я, глядя на него.

Джек поднял уголок рта.

– Абсолютно обоснованно, chérie[5].

Я сжала зубы и схватила окаменевшую руку. Едва мои пальцы коснулись холодного камня, как все тело пронзила боль, словно я припала к открытому электрическому проводу, и это произошло так внезапно и резко, что я услышала, как застучали зубы. Налетел порыв холодного ветра, и, как и тогда, с Ларк, у меня возникло чувство, будто мир перестал существовать. Как будто жизнь на секунду замерла, а бестелесный голос шептал мне в ухо стихотворение:

Я понятия не имела, сколько времени провела в темноте и боли, но первым, что я заметила, были мои пальцы, которые зарывались в прохладную коричневую землю, дыхание было прерывистым. В легкие ворвался свежий воздух.

На моем запястье все зудело и щипало. Когда я посмотрела на него, знак не только изменился с пешки на Коня – вместо белого он сделался черным.

– Все в порядке, chérie?

Я подняла взгляд и встретилась с темными глазами Джексона.

– Нет… – жалобно призналась я, чувствуя, как начинают дрожать руки. Я потеряла равновесие и рухнула носом вперед на голую землю. Молниеносно две руки притянули меня к себе. Две чужие руки. Джексона.

– Изольда, дай ей противоядие, – сказал он чуть слышно.

Изольда кивнула, обхватила меня, и в следующее мгновение я почувствовала резкий укус на внутренней стороне запястья. Острые тонкие зубы впились мне в вену. Мне показалось, что по телу потекла ледяная вода. Вскрикнув, я обмякла в объятиях Джексона, мои веки затрепетали, а глаза закатились назад. Как ни странно, у меня было ощущение, будто черный Король все крепче прижимает меня к себе, выкрикивая мне в ухо слова на Каджуне. Я не поняла ни одного из них, но уже в следующее мгновение боль утихла так же внезапно, как и пришла. Не только в руке, но и во всем теле.