– Убери лапы, или я разорву тебя на части, Эмбер! Я серьезно.

Девушка фыркнула.

– Да ну? Если ты захочешь мне наподдать, я отвечу тебе еще сильнее.

– Не могли бы вы продолжить разборки без меня? – приглушенным голосом пробурчала я.

– Ах, маленькая предательница что-то сказала?

И я опять почувствовала, что меня щипнули. Бастион зарычал.

– Убирайся, Эмбер! Если тебе нужно утолить свой охотничий голод, поймай мышь или что-то в этом роде.

Бастион продолжал двигаться, и возникло ощущение, что он поднимается по лестнице, в то время как Эмбер, вопя нам вслед, предлагала ему поиметь себя самого в разных креативных выражениях. Бастион только ворчал и ускорял шаги.

В следующее мгновение раздался скрип двери, и меня сбросили вниз безо всякого предупреждения, словно куль с мукой.

Когда я приземлилась на матрас, мой желудок перевернулся.

– Дерьмо! – Задыхаясь, я пыталась восстановить дыхание, пока Бастион стаскивал с моей головы вонючий мешок. Мне пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем перед глазами перестали мелькать темные полосы. Бастион снял скотч с моих ног. Но не с запястий.

– Где я? – спросила я.

– В твоей комнате, – великодушно сообщил мне Бастион и захлопнул за собой дверь.

– Подожди! – закричала я и резко попыталась вскочить, но тут же снова упала как подкошенная.

Послышался металлический звук, и в дверном проеме появилась узкая щель-глазок, как в тюрьме. Пара светящихся золотом глаз бросила на меня предостерегающий взгляд.

– Если хочешь, чтобы у тебя все было хорошо, для начала не устраивай скандалов, – сказал Бастион.

Щель снова захлопнулась, и я осталась одна.

Я не сделалась тихой, спокойной и послушной. На самом деле, в последующие минуты я вела себя даже более шумно, чем когда-либо. Всю жизнь я была осторожным человеком. Я всегда старалась приспособиться, не выделяться, быть хорошей дочерью, ученицей и подругой. И вдруг я оказалась здесь, в Сент-Беррингтоне, в комнате, больше похожей на тюремную камеру, и безответно орала в дверь. Словно сломался лед, и то, что было под ним, оказалось чувствами, подавленными годами. Будто кто-то приоткрыл во мне клапан. И этим кем-то был Джексон Сент-Беррингтон. Я ненавидела, ненавидела, ненавидела его!

– Вы, сволочи! Вы не имеете права запереть меня здесь! Мы живем в двадцать первом веке! Если вы думаете, что ваши задницы заколдованы, подождите, пока я выйду отсюда! Я засуну вам в ваши тощие маленькие…

Створка щели рывком распахнулась, и на меня уставилась пара темных глаз.

– Развлекаешься, Элис? – спросил Джексон.

Я постепенно охрипла. Откинув с лица прядь волос, я подняла скованные руки.

– Выпусти меня! – потребовала я со всем презрением в голосе, которое смогла в себе собрать, а его в данный момент было довольно много.

– Нет, – сказал Джексон и снова закрыл заслонку.

– Эй! Ты не можешь меня просто так игнорировать!

Снова раздался грохот, и я уставилась на поднос, который протолкнули в комнату через еще одну щель в самом низу двери.

– Что это такое?

– Еда, – глухо сказал Джексон через дверь, и раздались шаги, будто он снова уходил.

– Не хочу, – буркнула я.

Шаги затихли и снова приблизились. Щель-глазок опять открылась.

– Ты что, хочешь умереть с голоду? – спросил Джексон.

– Если это единственный выход отсюда, то да, – фыркнула я. – Лучше я стану трупом, чем…

– Чем что, Элис? – резко прервал меня Джексон.

– Чем одним из ваших персонажей.

Джексон резко и раздраженно втянул воздух.

– Неужели ты думаешь, что мы этого хотим? Быть игровыми персонажами? Все здесь выросли с пониманием, что, вероятно, не проживут больше восемнадцати лет. Как ты думаешь, хоть один из нас все еще был бы здесь, если бы у него был выбор? У нас есть только один шанс: попытаться пройти через эту игру без лишних жертв.

– Без лишних жертв, – недоверчиво повторила я. – А как же Ларк? Или девушка в зале? Люди в Честерфилде – мои друзья.

– Твои друзья? – Голос Джексона зазвучал скептически, и глаза его сверкнули от гнева. – Ты имеешь в виду близнецов, которые обещали убить тебя, как только ваши пути пересекутся? Или Регину, которая продала тебя нам практически даром только для того, чтобы окончательно от тебя избавиться?

Я не ответила, а только уставилась на него, раздувая крылья носа. Джексон приподнял одну бровь, и в его голосе появились насмешливые нотки.

– Или ты говоришь о Винсенте? Он нашептал тебе в ухо сладких слов и прикормил тебя конфетами, чтобы ты следовала за ним, как собачонка?

Я открыла рот, но Джексон не дал мне договорить. Каждое его слово было как целенаправленный удар хлыста, который оставлял кровавый след в моей душе.

– Как давно ты его знаешь? Четыре дня? Неделю? Какой замечательный друг, который подвел тебя при малейшем намеке на проблемы.

– Он не подвел меня! Он пытался спасти меня, потому что вы меня отравили! Кто так поступает? Кто травит людей? – орала я.

Присутствие Джексона раздражало, как зуд, и мои нервы были на пределе.

– Ты говоришь об этой игре, будто ни черта не знаешь о ней. Винсент тебе хоть что-нибудь объяснил? – холодно спросил меня Джексон.

– Конечно.

– Что именно?

– Все.

– Ты и сама в это не веришь. Ты знаешь столько, сколько он предпочел тебе рассказать.

Мы уставились друг на друга, оба такие разъяренные, что, наверное, хорошо, что нас разделяла дверь.

– Будь благодарна, что мы вытащили тебя из Честерфилда, – сказал, наконец, Джексон. – Благодаря мне ты, возможно, доживешь до конца этой игры. Но до тех пор я должен защитить своих людей от тебя. Поэтому ты останешься здесь.

Я поперхнулась.

– Ты должен защитить своих людей от меня? – повторила я ошеломленно.

Его глаза стали такими черными, что я не могла отличить зрачок от радужной оболочки.