раз новым. Именно по букету Тэйна и вычислили: убийца не ограничивался банальными розами, а подбирал редкие красивые сорта, выращиваемые его подружкой. Лерея, как мы тогда выяснили, о необычном увлечении Ирги знала, но возлюбленного охране порядка не выдала, за что и поплатилась.

— Лерея — первая любовь Аарона, он жил в доме напротив, — поведала я и потянулась. После долгого копания в чужих мозгах всегда было не только противно, но и больно — почему-то начинали ныть мышцы, будто вместо воспоминаний я перебирала тяжелые ящики на складе. — Некоторое время твой помощник считал, что девушка пропала без вести, даже начал ее забывать. Спокойно работал в Дознании, помогал тебе и радовался жизни, пока совершенно случайно не узнал от соседей, что Лерею поместили в лечебницу для душевнобольных как сообщницу психопата. Почти забытые чувства всколыхнулись, и Аарон отправился навстречу любви всей своей жизни. Дальше продолжать, или тебе уже все понятно?

— Разумеется, продолжать, — укоризненно взглянул на меня Том. — Ты в деле Тэйна вообще не участвовала, так с какой радости Аарон стал охотиться именно на тебя, когда в соседнем кабинете сидел я?

— А за это стоит сказать спасибо Лерее, — я снова потянулась, потом сняла туфли и закинула ноги на колени сидящего напротив палача. Стало легче. — В лечебнице Аарон, пользуясь служебным положением, добился-таки встречи с девушкой и ужаснулся ее состоянию. Видела в его воспоминаниях — картина и вправду удручающая. Мало того, Лерея откуда-то знала, где именно работает Аарон. Она кричала, что у Аарона руки по локоть в крови, что она знает, чем они в Дознании занимаются, и что-то еще про тени, которые не дают ей спать. Речь была довольно обрывочной и несвязной, но основную суть Аарон уловил и решил, что именно в Дознании девушку свели с ума, пытаясь через нее выйти на Тэйна.

— Там сводить не с чего было, она с Тэйном добровольно оставалась, — скривился Томас. — Лерею не казнили только из-за заступничества родителей, огромной взятки и обещания пожизненно запереть ее в лечебнице.

— Согласна, — кивнула я. — Но Аарон этого не знал. У него ведь не было доступа к ее делу?

— К расследованиям времен Смуты доступ есть только у меня или с моего разрешения. Аарон никогда его не запрашивал.

— Зато к остальным отделам наших архивов доступ у твоего помощника был. Тебе стоит пересмотреть протоколы безопасности. Аарон, проанализировав информацию, которая была ему доступна, пришел к выводу, что Лерею не пытали — шрамов на ее теле он не увидел — а значит, на нее воздействовали как-то еще. Изучая все, чем занимались в Дознании, твой помощник наткнулся-таки на мои зелья. Точнее, тогда еще он не знал, что разработки именно мои — просто подпись в файлах лаборатории запомнил. Так в его истории появился злодей номер один, но так как Аарон не знал, где я и кто я, видел лишь, что моя подпись в документах давно не появляется, он временно успокоился. Окончательно слетел с катушек твой помощник в тот момент, когда — какой сюрприз — вновь увидел мою подпись, а с ней и имя, под свежим отчетом из Управления. Ведь межведомственные документы в первую очередь попадали именно к нему? — палач, нахмурившись, кивнул. — После этого Аарон нашел в наших архивах мое официальное досье — оно не было засекречено, там же и половины правды нет — чтобы взглянуть своему врагу в лицо, а на следующий день совершенно случайно столкнулся с рыжеволосой куртизанкой на улице и понял, что должен избавить этот город от зла. Дальше, думаю, объяснять не надо — мои коллеги логическую цепочку про желание убить все время воскресающую женщину выстроили правильно. У Аарона с момента первого убийства разум совсем поплыл, там такая каша из фантазий и реальности, что разобраться даже мне сложно. Могу лишь сказать, что действовал он всегда один, тщательно выслеживая очередную жертву и продумывая все детали, чтобы не выдать себя. Удивительная организованность и тщательность на фоне почти полной потери связи с реальностью.

— То есть он даже не понял, что ты — Ночной Кошмар? — уловил в моем рассказе главное Том. Я слабо улыбнулась и покачала головой.

— Удивительно, но нет, пострадала я за официальную работу. Даже немного обидно. Мы столько всего совершили, как темные гончие, а охоту устроили на скромную ведьму, создавшую пару интересных зелий. Уже решил, что будешь делать с Аароном?

Томас ненадолго задумался.

— Ну, если про темных гончих он ничего не знает, выдам найденные Наром доказательства и сдам придурка Освальдсону после того, как ты подправишь ему память о последних нескольких часах — он должен забыть, что мы его допрашивали. Справишься?

— Ты серьезно? — убрать такой короткий промежуток из памяти для меня не было проблемой, но отдавать Управлению человека, который столько лет работал в Дознании…

— Почему нет? Из-за того, что Аарон имел доступ к секретам корпуса, открытого суда и допросов твоим отделом не будет, им достанутся только лавры, преступник и готовое к закрытию засекреченное дело. Никого не удивит, что я прикрываю подобное пятно на репутации своего ведомства, так что легенду для коллег можешь не придумывать. Аарон знает, что ты когда-то работала в корпусе — теперь будет знать и Освальдсон, думаю, он и так догадывается. Твой начальник не проболтается. Наверняка Аароном из-за близости ко мне заинтересуются некоторые лорды, но и им он не сможет сообщить ничего кроме того, что ты когда-то работала со мной. О темных гончих мой бывший помощник не знает, о секретах Смуты тоже, раз правду о своей ненаглядной выяснить не смог. Аарон — обыкновенный свихнувшийся убийца и опасности для нас больше не представляет. Зато нам будет полезно посмотреть, кто и зачем захочет с ним пообщаться до казни.

— Собираешься использовать его, как наживку?

— Именно, — в предвкушении оскалился Томас, поглаживая мои ноги. — Круг своих недоброжелателей я знаю, осталось определить самых наглых.

* * *

На следующий день Освальдсон собрал нас с утра пораньше на очередную летучку, где объявил о закрытии «дела рыжих», а также о присвоенном ему грифе «секретно». Даже преступника никто из нас не увидел — после передачи дела Управлению из Дознания убийцу сразу перевезли в тюрьму, где он будет ожидать приговора и казни. Под настороженными и недовольными взглядами коллег я поежилась, однако при начальстве меня пытать не рискнули, и я смогла сбежать от расспросов в лабораторию, где до конца дня изображала активную работу.

Вечером стало ясно, что расслабилась я рано. Не успела я вернуться в наш с