— Уверен, что не имею ни малейшего понятия. Я делал вид, что отвечаю на требования разбойника, только ради безопасности моей дочери.

— 17 июня 1795 года, — продолжал Рейф. — Хаунслоуская пустошь. Возможно, вы забыли эту ночь, Мисборн, но я не забыл.

— Я знаю о трагедии, которая произошла с вашими родителями, Найт. Но я не понимаю, какое отношение их несчастная судьба имеет ко мне. — Отец говорил так уверенно, так правдоподобно. Если бы только Мэриэнн не слышала обратное из его собственных уст.

— Я был там в ту ночь, Мисборн, — признался Рейф тихим хрипловатым шепотом разбойника. — Разве ваш приспешник не сказал вам? — Он шагнул вперед. В его глазах не было ни капли золота, ни капли света, только смертельная угроза. — Я видел, что он с ними сделал. Видел, что он украл у них.

Последние краски сошли с лица отца.

— Если вы думаете, что я имею отношение к убийству ваших родителей, ошиба…

— Пять человек, — перебил его Рейф. — Томми Джонс — брат Билли Джонса, головореза, который, переодевшись разбойником, сделал все дело. Вы позаботились о том, чтобы его повесили и правда никогда не вышла наружу. Джеймс Харрис — подручный Билли, человек, с которым договаривались ваши люди. Фредерик Линтон — ваш человек, был посредником в переговорах. Алан Браун — продажный полицейский с Боу-стрит, вел расследование, и Мартин Феаркло — судья, которому заплатил Линтон.

Мисборн с трудом сглотнул. С каждым новым именем его глаза все больше вылезали из орбит.

— Это те, кого вы ограбили? Те, кто…

— Да, — мрачно ответил Рейф. — Вы хорошо заплатили им за молчание. Они молчали пятнадцать лет. Но со мной они заговорили. — Он хмуро усмехнулся. — И еще как заговорили. — От этих слов, сказанных тихим голосом, комнату заполнил леденящий холод.

Отец попытался засмеяться, как если бы услышал что-то абсурдное. Но смех вышел фальшивым и неубедительным, а лицо исказил такой неподдельный страх, что даже его признание не подтвердило бы яснее его виновность.

— Вы все неправильно поняли, Найт.

Мужчины смотрели друг на друга.

— Отдайте документ, Мисборн.

Отец отрицательно качнул головой.

Рейф вытащил из кармана пистолет и направил его в сердце графа.

— Я не стану просить дважды.

Мэриэнн заметила, как брат незаметно двинулся к Рейфу, готовый вмешаться в любую минуту.

— Давайте, Найт, стреляйте, — сказал отец.

Мэриэнн увидела, как пальцы Рейфа сильнее сжали пистолет.

— Нет! — Она увидела ненависть, обращенную к отцу. Не сводя с него глаз, встала между ними.

Рейф взглянул на нее:

— Отойди в сторону, Мэриэнн.

Но она покачала головой:

— Ты знаешь, я не могу позволить тебе это сделать.

Они смотрели друг на друга. Мэриэнн понимала, о чем просит его, видела, как он зол и печален. Но она не могла позволить ему выстрелить. Стояла, смотрела на него, пытаясь заставить понять. Рейф медленно опустил пистолет.

Уголком глаза она уловила, как брат кинулся к Рейфу.

— Фрэнсис, нет! — крикнула она, но было уже поздно.

Фрэнсис набросился на ее мужа, выбив у него из рук пистолет, и мужчины оказались на полу, нанося друг другу такие страшные удары, что брызги крови попадали на подол ее платья. На какое-то мгновение Мэриэнн замерла на месте посреди этого кошмара. Кровь ее брата. Кровь ее мужа. Наклонившись, она подняла пистолет с пола, направила его на стоявший перед ней диван и выстрелила.

Раздался оглушительный хлопок. Едкий дым защипал ей глаза, а когда рассеялся, она увидела обоих мужчин, глядящих на нее с удивлением и беспокойством.

— Прекратите! Хватит! — Она с грохотом уронила пистолет на пол. В ушах еще звенело эхо выстрела. Мэриэнн бросила на брата укоризненный взгляд, заставивший его отвернуться в смущении. Потом посмотрела отцу прямо в глаза.

— После всего того, что ты сделал Рейфу, не кажется ли тебе, что он как минимум заслуживает объяснений? — спокойно произнесла она.

Он смотрел на нее так, будто думал, что она ничего не знает о его чудовищном преступлении, и только сейчас осознал, что ей все известно. На миг в его глазах мелькнуло выражение сильнейшей муки, такой боли, которой она никогда прежде не наблюдала, словно сама душа корчилась в агонии.

— Прости меня, Мэриэнн, — едва слышно прошептал отец. — Я так виноват, моя дорогая. Конечно, ты права. — Он совсем не сопротивлялся, силы оставили его. — У меня и в мыслях не было убивать Найтов. Предполагалось только ограбление на дороге. — Отмахнувшись от Фрэнсиса, он посмотрел на Рейфа. — Всю свою жизнь я сожалел о том, что они лишились жизни. О том, что я сделал с вами. — Он покачал головой. — Мне жаль, действительно жаль.

— Документ. — Голос Рейфа звучал хрипло.

— Проклятый документ. — Мисборн усмехнулся, но это больше походило на всхлипывание. — Мы с твоим отцом были членами одного закрытого клуба, можно назвать его тайным обществом. Он вез документ магистру ордена. Они должны были начать разбирательство. Все вышло бы наружу. Я не мог этого допустить.

— Так вы убили их, чтобы вас не исключили из клуба? — недоверчиво спросил Рейф.

Но отец покачал головой:

— Если бы все было так просто, я принял бы этот позор тысячу раз.

— Тогда что?

— Я не мог рисковать, иначе документ вернулся бы к своему владельцу.

Рейф усмехнулся и покачал головой:

— Так документ, который должны были выкрасть, даже не был вашим?

— Нет, — ответил Мисборн. — Но я должен был получить его, — тихо добавил он. — Я готов был сделать все, что угодно, только бы завладеть им. — Он поднял глаза на Рейфа. — Но все оказалось бесполезно. Я выпустил джинна из бутылки и уже не мог загнать его назад.

— Где сейчас документ?

Отец бросил взгляд на Мэриэнн, потом снова вернулся к Рейфу.

— Я отдам его вам. Можете сделать со мной все, что захотите. Только прежде отошлите Мэриэнн наверх. Пусть посидит с матерью. Умоляю вас, Найт.

— Со мной слишком долго обращались как с ребенком, — вмешалась Мэриэнн. — Я хочу знать, что это за документ, из-за которого родители Рейфа лишились жизни, а мой отец чести.

— Мэриэнн имеет полное право увидеть то, что вы не захотели отдать в обмен на ее благополучное возвращение. Она останется.

Ей показалось, что отец сжался у нее на глазах. С каждым вздохом в этой тишине он старел на целую жизнь. Его глаза потухли, щеки ввалились. Ее гордый, сильный отец превратился в раздавленного седого старика. Он взглянул на дочь, в его глазах сквозила такая печаль, такое раскаяние, что у нее едва не разорвалось сердце. Отец буквально впился глазами в ее лицо, будто видел ее в последний раз. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем отец снова обратил внимание на Рейфа. Не говоря ни слова, он подошел к небольшому секретеру с ящичками, стоявшему у камина, и достал книгу в синем кожаном переплете, ничем не отличавшуюся от остальных из его собрания. Помедлив мгновение, привычным жестом держа книгу в руках, раскрыл ее и стал листать страницы в поисках нужной. Согнул переплет, и Мэриэнн поняла, что документ подшит к нему, как обычная страница. Он передал широко раскрытую книгу Рейфу.