- Этого удара, о котором я предупреждал Генштаб ОКХ в октябре, Цейтцлер, ни при каких обстоятельствах допустить нельзя. Тогда вообще не придется ставить вопрос о деблокаде 6-й армии. Но я слабо верю в прочность 8-й итальянской армии Гарибальди, - в голосе Гитлера сквозило разочарование. - Как Советы обошлись с румынами, мы уже знаем.

- Сталинград, мой фюрер, без перемен, - Цейтцлер почувствовал облегчение, ибо Гитлер сам затронул «больную тему». - Жалко, что Геринг улетел в Италию. Его прогнозы по боепитанию войск Паулюса далеки от обещанного. Это все.

Как ни торопил Манштейн предстоящее наступление на Сталинград, по расчетам начальника штаба группы армий «Дон» Шульца, ни одна из группировок раньше, чем 9 декабря, выступить не могла, как бы ни складывались дела в «котле».

До аэродрома в Питомнике ежедневно добиралось не более трети «транспортников», а вес доставленных ими грузов ни разу не превышал даже ста тонн. О трехстах тоннах в сутки пока думать не приходилось. Положение в «котле» приобретало тем временем все более драматический характер. Стремительно сокращались запасы продовольствия, и над окруженной людской массой нависла реальная угроза голода. С 1 декабря дневной рацион хлеба составлял всего лишь двести граммов на передовой и сто граммов в штабах всех уровней и тыловых службах. Общую зависть вызывали артиллерийские и тыловые части, имеющие штатный конский состав. Здесь офицеры и солдаты могли позволить себе небольшой дополнительный «мясной паек».

9 декабря Манштейн сообщил в «Вольфшанце», что при хорошей погоде, даже при недостаточном количестве войск, он двинется на выручку 6-й армии 11 декабря и уже 17 декабря предполагает соединиться с войсками Паулюса.

После вечернего обсуждения обстановки в журнал боевых действий ОКВ была вписана ремарка: «Фюрер весьма уверен и хочет восстановить позиции на Дону. Его намерение состоит в том, чтобы сорвать первую фазу зимнего наступления русских и не позволить им достигнуть решающего успеха».

Донесение командующего группой армий «Дон» о переходе в наступление армейской группы «Гот» с Котельниковского плацдарма поступило в «Вольфшанце» одновременно с донесением фон Вейхса о «не сильных атаках» русских севернее Богучара, Медово и станицы Верхнечирской в полосе обороны 8-й итальянской армии Гарибальди.

Гитлер созвал оперативное совещание. Входящего в зал начальника Генштаба ОКХ он встретил вопросом:

- Произошло что-нибудь ужасное, Цейтцлер?

- Нет, мой фюрер, - ответил «генштабист». - Манштейн вышел на рубеж реки Аксай и захватил один из мостов.

- Я из-за этой истории не сплю по ночам еще чаще, чем после того, что случилось на юге, - мрачно выдавил Гитлер. - Невозможно понять, что там происходит.

- Нужно срочным образом что-то предпринять! - заявил Цейтцлер. - Если бы русские использовали положение, то уже ночью могла бы произойти катастрофа. Поступают все новые сведения о подготовке высадки русских в Крыму. Они намерены воспользоваться там исключительно скверной погодой.

- Это возможно, Цейтцлер, - кивнул Гитлер и тут же обратился к «главному оператору» ОКВ: - А наш флот, Йодль, способен провести десантную операцию, используя непогоду?

- Мой фюрер, в условиях снежных бурь высадка десанта невозможна, - твердо заявил Йодль.

- Русские это делают. Они, значит, способны преодолевать трудности, - повысил голос Гитлер. - А вот мы в снежную бурю высадиться не в состоянии.

Чтобы погасить неудовольствие Гитлера, Цейтцлер перешел к анализу обстановки на Кавказе. Он предложил спрямить фронт у Орджоникидзе, отвести 1-ю танковую армию с плацдарма у Терека и за счет этого высвободить либо 13-ю танковую дивизию, либо дивизию СС «Викинг». Но фюрер панически боялся всяких отходов и сразу выдвинул «неотразимые контрдоводы». Если отступить с плацдарма у Орджоникидзе, то можно потерять всю технику. Это недопустимо.

Начальник Генштаба ОКХ вынужден был перейти к анализу обстановки на Сталинградском направлении:

- Утром мне звонил Манштейн. Противник начинает оказывать давление на 23-ю танковую дивизию. Это, наверное, сказываются вновь подтянутые силы. Но вообще в течение сегодняшнего дня развернулись очень серьезные бои. Противник взял Рычковский. Это очень неприятно, так как тут проходила линия снабжения.

- От него до 6-й армии еще свыше восьмидесяти километров, - подытожил эту часть доклада Гитлер.

Далее продолжался поштучный подсчет танков сначала в 17-й, потом в 11-й танковых дивизиях, какую куда из них перебросить для прикрытия брешей и стоит ли делать это вообще.

О положении на фронте 8-й итальянской армии генерал Цейтцлер высказался дипломатично. Здесь, в общем, ничего нового. Имеют место атаки русских малыми силами. Возможно, что они вообще имеют целью лишь сковать силы союзников. Но там, где стоят итальянцы, никогда нельзя ручаться за благополучный исход дела. Противник может предпринять тактический удар малыми силами и все-таки добиться успеха.

Гитлер согласился с этим выводом Цейтцлера:

- Если учесть все опасные моменты, то по-прежнему в особенно угрожаемом положении находится участок, занимаемый итальянцами. Это наш самый слабый союзник. В то же время на некоторых участках здесь почти ничего нет в глубине. Южнее мы уж как-нибудь вклиним бригаду Шульте, чтобы удержаться хотя бы на этом участке. Это будет некоторым заслоном. Но если итальянцы отступят под натиском одной только пехоты русских, действующей без танков, если они отступят, не смотря на отличное, казалось бы, оснащение колоссальным количеством артиллерии, то придется и мне стать пессимистом. Кстати, как дела у дивизии «Коссерия»?

- Мой фюрер, это нормальная дивизия, - четко ответил генерал Йодль, - только недавно прибывшая на данный участок. Она еще не принимала участия в боях.

- А дивизия «Кунеевице»? - поставил вопрос Гитлер.

- Это - горная дивизия, мой фюрер, - так же четко ответил начальник штаба Оперативного руководства ОКВ.

- Есть еще три горных дивизии, мой фюрер, - вступил в разговор «оператор ОКХ» генерал Хойзингер.

- Это старые, давно сформированные дивизии, мой фюрер, - дополнил Хойзингера генерал Йодль.

- Существуют, мой фюрер, фашистские дивизии - «3 января» и «3 марта», - дорисовал общую картину Цейтцлер.

Но Гитлер снова вернул дискуссию на «круги своя»:

- В целом я пришел к такому выводу, Цейтцлер. Ни при каких условиях нельзя уходить из Сталинграда. Снова нам его взять не удастся. Наша главная ошибка этого года заключалась в том, что мы наступали на Сухиничи.

Четырехчасовое совещание 12 декабря в «Вольфшанце» не приняло конкретных решений. В то же время тревоги за судьбу операций на реке Аксай и Среднем Дону нарастали.

Уже на второй день наступления Манштейн доложил в Главную Ставку, что, имея две танковые дивизии, он не сможет добиться решающего успеха, ибо при растянутых флангах не в состоянии обойтись имеющимися у него силами.

Слабость итальянцев вынуждала