в сторону – воду баламутить. Скрипит пень, треском отдается, того и гляди в труху его Яков изломает.

Шурхнули из-под пня бесы в разные стороны, всплыли и ну гомонить, ругать кузнеца, на чем свет стоит. А тот знай себе пень тягает, волну одну за другой гонит. Бесов так и мотает из стороны в сторону.

И тут показалась из воды еще одна бесовская рожа, сморщенная, противная: пятачком ворочает, рогами трясет, будто корова бодливая.

– Уймись, – говорит, – кузнец! Почто озеро мое взбаламутил? Почто покою не даешь?

– Да вот, – Яков перестал пень трясти, выпрямился, на беса того уставился, – пень мне ваш больно по нраву пришелся. Хочу у дома садик разбить на забугорный манер: прудик там, цветочки и пень ентот как раз к месту придется, по фэншую.

– Ты тут не выражайся. Дама я все-таки!

– Так ты и есть бабка бесовская? Не признал, богатой будешь.

– Мы и так не бедные. А пень в покое оставь, слышь?

– А это как дело повернется.

– Чего тебе надо?

– Сказал же, пень для фэншую трэба.

– А больше тебе ничего не трэба? – передразнила кузнеца бесовская баба.

– Еще самую малость. Место тут больно хорошее, – огляделся по сторонам кузнец и вдохнул полной грудью, плечи расправив. – Надоело мне, понимаешь, на холме жить, как чирь на заду там торчу. Вот решил сюды переехать. Место больно хорошее, здоровое, дышится легко.

– Да где ж ты тут жить-то собрался? В озере, что ль? – хихикнула бесовка, и бесы в лад с ней захихикали, столь уморительной шутка им показалась.

– Что ж я, дурак вовсе? – недобро усмехнулся Яков. – Я ужо все распланировал чин по чину: водичку я спущу, прудик небольшой оставлю – глаз будет радовать. Места много станет. Вон там, – указал он вправо, – дом справлю. Тут – огородик разобью, огурчики с помидорками выращивать стану. Там вона, – палец переметнулся влево, – баньку поставлю у прудика да колесо водяное, шоб меха сами качались, а то умаялся руками их дергать.

– Какое колесо? – перестала давиться смехом бесовка. – Какая еще банька? Чего мелешь, кузнец!

– Знамо, какие. Как у всех людёв.

– А воду, воду-то куда денешь? Черпаком черпать будешь али как? – прищурилась бесовская баба.

– Зачем же такие сложности? Ну-ка, брат Иван, дайка лопатку мою верную, – протянул кузнец здоровенную лапищу, и Иван Царевич вложил в нее крепкое толстое древко.

Яков крутанул задорно лопату в руке и по берегу пошел, будто место выбирает, копнуть где.

– А вот тут и зачнем копать! – воткнул он наконец лопату в то место, где озерцо с низинкой смыкалось.

– Постой, постой! – не на шутку переполошилась бесовка. – Ты что ж, и вправду решил мое озеро?..

– Место больно красивое! – повторил Яков и поскреб подбородок пальцами.

– Да ты что ж, разбойник, удумал? – рванулась из воды бесова баба. Выскочила на берег, к кузнецу подлетела, словно угорелая, и ну скакать вокруг него. – Чего тебе в башку-то взбрело? Наше это озеро испокон веков было!

– Ну и что? – вяло спросил Яков.

– Как что? Как это что?

– А вот так: было ваше – станет наше!

– Да ты никак ополоумел, кузнец? Я жаловаться буду! Кощею!

– Да за ради бога! – отмахнулся кузнец и зевнул, а бесовку аж передернуло при упоминании имени святого, но не отступилась – прыгает кругами, верещит.

Надоело это кузнецу, воткнул он лопату в землю, ногой придавил. Вошла лопата в землю, словно нож раскаленный в масло. Поднатужился Яков, подцепил ком земли огромный и в сторонку откинул. А вода из озера в лунку образовавшуюся – хлюп! Еще пару раз копни, и потечет вода под уклон ручьем бурным.

Всполошилась баба бесовская пуще прежнего, в реальности планов кузнеца уверившись, на колени грохнулась и хвостом нервно щелкать принялась.

– Ай, что ты делаешь?! Смилуйся, – говорит, – не губи! Чем мы пред тобой провинились-то? Договор ведь у нас с тобой навечный!

– Есть договор, – кивнул кузнец, на лопату опираясь. – Не отрицаю. Так только вы же его и порушили.

– Это как же? – заюлила бесовка, глазки у ей так и забегали из стороны в сторону.

– Котомку сперли, вот как!

– Не возьму в толк, о чем толкуешь?

– Про котомку! Али по старости туга на ухо стала? – гаркнул во все горло Яков, аж зверье-птицы, какие были в лесу, притихли, а у бесовской бабы шерсть на загривке дыбом встала. – Верни, чего взяла, а не то!.. – Яков погрозил лопатой.

– Не могу, – повесила плечики бесовка. – Вот чес-слово, не могу. Да и не твоя то котомка, к договору нашему никак не привязана.

– Енто как же тебя понимать?

– А так и понимай: котомка чья? Его, – ткнула дрожащим пальчиком бесова баба в сторону Ивана Царевич. – Вот и выходит, что ты побоку. Так что…

– Ты мне мозги не крути да в узлы не завязывай, – разозлился Яков. – Сказывай прямо: брали котомку ту?

– Брали, – сдалась бесовка. А куда денешься – было!

– Где взяли? – нахмурил брови кузнец.

– Знамо где, у Ивана ентого.

– Я не у кого, спрашиваю, а где!

– Ну, где? – заерзала на заду бесовка и нахально так сказала: – Там!

– Ясно, – кивнул кузнец, поплевал на ладони и за лопату взялся.

– Ох, постой, кузнец! – взвилась бесовка. – На дорожке, за заборчиком твоим валялась, чес-слово!

Лопата вошла в землю.

– Нет-нет! Чего это я? Во дворике твоем, во дворике!

Нога кузнеца надавила на лопату.

– Ай! Нет! – вцепилась в кузнецову рубаху бесовка и ну трясти ее. – Вспомнила я, вспомнила: под лавкой у тебя в дому котомка та лежала.

– Под лавкой, говоришь? – обернулся кузнец. – Значить, из дому моего вещь сперли?

– Да ведь не твоя вещь-то!

– Гость мой?

– Ну?

– Котомка его?

– Ну?

– Стал-быть, и котомка моя. Возвертай взад!

– Не дам! – отпрыгнула бесовская баба, яростно размахивая хвостом.

– Тады копаем, – пожал плечами Яков.

– Стой!

– Стою, – согласился кузнец.

– Ну чего тебе надо-то? – захныкала бесовка.

– Ох, с памятью у тебя нелады, – покачал головой Яков. – Котомку!

– Не могу, кузнец. Чего хошь проси – все сделаю! А только ентого не проси. Наказ нам строгий был от Кощея.

– Значить, копаем.

– Копай, чтоб тебя! – яростно щелкнула хвостом бесовская мать.

– Хорошо. – Яков отвалил следующий ком земли. Вода опять хлюпнула. Еще немного, – всего-то пол локтя каких-то! – и побежит она вон из озерца.

– Ай-яй-яй! – завопила бесовка и кинулась к новосотворенному руслу. Схватила маленькими слабыми лапками огромный земляной ком, попыталась впихнуть его обратно, только Яков лопату меж лункой и комом воткнул.

– А ну, не балуй!

– А-а! – махнула лапкой бесовка. – Твоя взяла, кузнец! Эй, кто там? Тащите котомку проклятую.

– Да гляди, шоб чего из нее не пропало! – грозно