Лохматая собачонка вскочила и, зарычав, принялась громко лаять.

— Раз, два! Раз, два! Левой! — послышались звонкие детские голоса.

Из-за угла строем вышли трое ребятишек. Впереди, держа, как знамя, зеленую ветку, маршировал Мунна-бабу, за ним шагали Мева и Нирмала. У веранды они остановились. Гулаки насторожилась — противник получил подкрепление.

Матаки, всхлипывая, жаловалась:

— Меня… Гулаки… ударила! Ой! И толкнула меня в канаву… Ой, больно!

Все трое окружили ее и стали рассматривать и трогать багровую полосу на руке. Затем, отстранив всех, Мунна-бабу встал под своим «знаменем» по стойке «смирно» и строго спросил:

— Кто ее ударил?

— Я ударила, — сказала горбунья, с трудом поднимаясь на ноги. — Ну и что будешь делать? Меня побьешь?

— А почему бы и нет? — заносчиво заявил Мунна-бабу.

Гулаки не успела ответить, как ребятишки разом обступили ее со всех сторон. Матаки, высунув язык, сделала ей рожу, а Мева, стоя позади, выкрикнул:

— Горбунья, горбунья, покажи свой горб! — И, высыпав ей на голову целую пригоршню пыли, поспешно отбежал.

Гулаки побагровела и со стоном процедила что-то сквозь стиснутые зубы. Вид у нее был испуганный. Набрав полные горсти пыли, ребятишки с криками надвигались на нее.

— Эй, Мунна-бабу! — раздался голос Гхегхи. — Уходи-ка ты отсюда! Не то я покажу тебе дорогу домой, совсем, кажется, забыл…

— А я и сам хотел уйти! — важно отвечал Мунна. — Эй, Мирва, труби отбой!

Мирва, приложив руки рупором ко рту, протрубил:

— Тру-ту, тру-ту, тру-ту-ту!..

Колонна двинулась дальше. Командир громко выкрикивал:

— В нашем квартале — наша власть! В Гулакиной лавке — не покупать!

Когда колонна скрылась за углом, Гулаки вытерла слезы, смахнула с овощей пыль и стала сбрызгивать их водою.

Хотя Гулаки было всего лишь двадцать шесть лет, лицо ее покрывали морщины, а ходила она согнувшись в три погибели, словно древняя старуха. Когда ребятишки впервые увидели ее, они даже немного испугались. Откуда взялась такая? Как попала сюда? И где была раньше? Они не знали, что и думать. Правда, Нирмала слышала, как вечером мать говорила отцу:

— И эта еще свалилась на нашу голову! Как муж прогнал, так она к нам явилась! За наследством! А отец ее чьи денежки промотал?.. Наши! Ты гляди — с ней поосторожней… ключ-то ты ей еще не отдал?

— Да ладно тебе! Если отец ее и истратил наши деньги, то не лишать же ее последнего угла. Ключ я отдал. Ты изредка посылай ей чего-нибудь.

— Разоряй, разоряй семью! Посылай ей… Слышишь, тетушка? — обратилась она к соседке.

— А что делать, дочка? Вы ведь дружили с ее отцом, — заворковала в ответ тетка Гхегхи. — Бедняжка! Без отца-то совсем одна осталась. В семейной жизни ей тоже не повезло. Такому зверю досталась, что за пять лет горб нажила!

— Появись только этот подлец — я его проучу! — сердито заговорил отец Нирмалы. — Разве ее вина, что ребенок родился мертвым? А он, подлец, с лестницы ее спустил. На всю жизнь калекой сделал! Теперь-то как ей жить?

— Пусть лавку держит. Веранда у меня свободна. За полторы рупии в месяц сдам. Торгуй себе на здоровье хоть до полуночи. Разве мне жалко? Все равно веранда пустует. Да я и за рупию согласна…

На следующее же утро об этом знал весь переулок, и ребятишки затаили зло на Гулаки. Конечно, веранда была и перед домом доктора, но без навеса и с земляным полом. А веранда тетки Гхегхи выложена каменными плитами, с железной крышей и на деревянных столбах. Здесь можно было собираться даже в дождь — рисуй клеточки и играй в классики или в чижик.

Когда Гулаки прибила к столбам длинные бамбуковые палки, отгораживая место для своей лавки, дети восприняли это как вторжение врага в их исконные владения. Они издали присматривались к горбунье. Лазутчиком у них была Нирмала. Подслушав разговор старших, Нирмала сообщила, что Гулаки — дочь вора и сама воровка. Ее отец растратил чужие деньги и скрылся, а она явилась сюда, чтобы прихватить остальное.

— Если украдет, то дня не проживет, — заметил Мунна. — Бог никому не прощает.

— В доме свекра тоже, кажется, руки погрела, — сказала Нирмала.

— А, так вот почему у нее горб! — воскликнул Мева. — Она деньги там прячет!

— Правда? — недоверчиво спросила Нирмала.

— А как же! Горб-то небольшой. Вот бы узнать, есть там деньги или нету!

Только было Мева, подстрекаемый Мунной, решил порасспросить Гулаки, что у нее в горбу, как у веранды появилась Сатти-мыловарка.

— Ты правильно сделала! — говорила она горбунье. — Занимайся, милая, своей лавкой. А к нему возвращаться тебе незачем. Пусть этот сукин сын другую жену берет, хоть целый десяток. Это ему не пройдет даром. А если он сюда заявится, кликни меня. Я ему вот этим ножом глаза выколю…

Ребятишки испугались и примолкли.

— А если тебе деньги понадобятся когда, ты уж не стесняйся, сестра, приходи ко мне, — добавила Сатти уходя.

Несколько дней ребятишки ходили в страхе, но потом решили, что горбунья позвала к себе Сатти нарочно, чтобы припугнуть их, и озлобились еще больше. Но как досадить ненавистной горбунье? Наконец они придумали. Была у них игра, которую они называли «играть в старушку». Ребята только чуть-чуть переиначили ее. Матаки пообещали угостить лимонным соком, который она очень любила, и нарядили ее горбуньей. Матаки шла, согнувшись почти до земли, а ребятишки, окружив ее, тормошили:

— Горбунья, горбунья, что потеряла?

— Иголку потеряла, — отвечала Матаки.

— Найдешь иголку, что будешь делать?

— Сошью себе одежку.

— Сошьешь одежку, что будешь делать?

— Принесу дрова.

— Принесешь дрова, что будешь делать?

— Кашу сварю.

— Кашу сваришь, что будешь делать?

— Есть буду кашу.

— Вот тебе твоя каша!

И, прежде чем Матаки-горбунья могла что-нибудь ответить, ребятишки пинали ее ногами. Матаки падала, обдирала локти и коленки. Прикусив губу, она с трудом сдерживала слезы, а ребятишки восторженно вопили:

— Бей горбунью! Бей ее!

Гулаки, на глазах которой все это происходило, молча отворачивалась.

Однажды, осмелев, ребятишки привели Матаки-горбунью прямо к лавке Гулаки. И не успела девочка ответить на первый вопрос, они толкнули ее так сильно, что она упала, ударившись лицом о каменный пол. Из носа, из рассеченных бровей и губ хлынула кровь. Матаки закричала так громко, что ребята совсем перетрусили.

— Матаки померла! — испуганно крикнул кто-то из них.

Вдруг они увидели, что Гулаки встала со своего места, и бросились врассыпную. Гулаки подняла Матаки и стала вытирать кровь краем своего сари. Но ребятишкам показалось, что горбунья бьет Матаки. Тогда они, не сговариваясь, разом бросились на нее и принялись колотить. На крик Гулаки сбежались соседи. Волосы горбуньи растрепались, по губам текла кровь, накидка валялась на