живое оправдание вложенных средств умудрилась потерять саму себя. Точнее, я даже не начинала искать.

Все не так сложно, если разобрать это с холодным рассудком. Однако даже после такого наведения порядка в мыслях, у меня остается вопрос. Всего один.

– Зачем я была нужна тебе? – поднимаю на Карла мрачный и сломленный взгляд. – Зачем ты меня удочерил? Это тоже расчет на какую-то выгоду? Ради благородного образа в СМИ?

В глазах Карла отражается подавляемый гнев. Я замечаю краем глаза, как Оуэн подступает ближе к его краю стола. Едва заметный угрожающий жест, на который Карл никак не реагирует.

– Ты была лучшим, на что я способен, – вдруг вкрадчиво произносит он. – Вот и все, Лайла. Никаких ужасных мотивов, которые ты рисуешь себе в голове.

Забавно, что эти слова делают мне куда больнее, чем любое его признание в ужасных и противозаконных поступках. Невыносимо тяжело допустить мысль, что Карл растил меня, просто потому что любил. Старался быть родителем. Без «но», без причин, вызывающих мороз по коже. Мне почему-то физически больно от осознания, что я была единственным светлым пятном в его жизни.

Я грустно усмехаюсь:

– Тебя злит, что я считаю тебя каким-то монстром? Если заботит, что я о тебе думаю, тебе не стоило ввязываться в такое дерьмо. – Меня не смущает, что в комнате для допроса мы не одни, искренние слова вырываются из меня, несмотря на дрожь в голосе, близкую к слезам. – И ты продолжал бы быть для меня ближайшим и лучшим примером, на который я равнялась бы. Ты продолжал бы быть человеком, чью любовь я старалась заслужить и оправдать.

В глубине души надеялась, что мои слова затронут в Карле что-то столь же глубокое и болезненное, как и его во мне. Но, видимо, этого не происходит.

– Твои суждения о жизни с разделением на «плохое» и «хорошее» инфантильны и незрелы, – произносит он, смотря мне в глаза. – С возрастом ты поймешь, что никаких монстров и невинных жертв нет, Лайла.

Я опустошена настолько, что у меня не находится слов в ответ. Оуэн видит это и сурово, вкрадчиво спрашивает, отчего тон его голоса напоминает всем нам, что мы находимся на допросе:

– Почему ты вообще позволил себя поймать? Почему не поехал в тот вечер, когда схватил Делайлу, вместе со всей своей охраной?

Карл слегка склоняет голову вбок и снова печально улыбается. Он скользит по Оуэну снисходительным взглядом и вздыхает:

– Я знал, что такие псы, как вы, просто так не отстают. Рано или поздно вы бы меня достали. Охрана выигрывала время, но не решила проблему. А действовать нужно было быстро. Просто я полагал, что успею отвезти Лайлу в безопасное место перед тем, как решу вопрос с вами. Наивно с моей стороны, признаю. Однако на план это не влияет, только доставляет мне… некоторый дискомфорт.

Оуэн хмурится еще сильнее. Они с Хартманом быстро переглядываются, но прежде, чем кто-либо успевает задать уточняющий вопрос, что именно имеет в виду Карл, он сам лениво посматривает на наручные часы. И улыбается.

Просто улыбается.

– Пора начать вырезать эту надоедливую опухоль.

В это же мгновение Хартман резко поворачивает голову, услышав в гарнитуре какое-то сообщение. Лицо его стремительно бледнеет.

А потом…

Где-то недалеко от нас, в этой небольшой базе PJB, раздается целая череда выстрелов.

Глава 20: Облава

Оуэн

Твою-то мать.

Быстрее, чем я успеваю всецело осознать масштаб задницы, в которую мы все упираемся, Хартман бросается к двери и выглядывает в коридор. Оттуда доносятся выкрики, раздающие хаотичные команды:

– Оцепить восточный блок!

– Доложите Куперу! Сейчас же!

Какая-то часть меня не хочет до конца понимать, насколько все плохо.

Хартман возвращается в комнату и запирается вместе с нами изнутри. Я быстро подхожу ближе к нему с немым вопросом, надеясь понять, что происходит, но получаю лишь покачивание головой в ответ. Ничего хорошего.

Я поворачиваюсь обратно к Карлу, который выглядит совершенно расслабленно. Он вновь хозяин положения, и то, насколько он спокоен, не оставляет сомнений в том, кто стоит за происходящим.

Тварь.

– Очень полезно иметь хороших, влиятельных друзей, Лайла, – обманчиво мягко произносит Карл, смотря Делайле в глаза. Он говорит так, словно они вдвоем сидят на кухне и он делится простыми жизненными мудростями за бокалом вина после ужина. – Проблемы лучше всего решаются уничтожением причины в корне. – Карл перестает улыбаться и шепчет: – Прикрой ушки.

– На пол! – успеваю крикнуть я.

Я тут же сшибаю Делайлу со стула и прижимаю к холодному бетонному полу, накрыв собой. Чувствую, как она сжимается подо мной и пытается закрыть голову руками, но мои ладони и так прижимаются к ее ушам.

Взрыв, раздавшийся со стороны коридора, оглушает меня. Ударная волна пронизывает все тело, сотрясается в каждой косточке. Я оказываюсь в вакууме, полном беззвучии, и первые несколько секунд вовсе не понимаю, сколько точно времени проходит. Возможно, даже отключаюсь.

Как только удается прийти в себя, я пытаюсь оглядеться в поисках Хартмана. В воздухе огромная туча пыли и штукатурки, в полуразрушенном коридоре мигают лампы аварийного освещения, с потолка свисают части светильников и проводов. Хартман лежит у целой стены, припорошенный бетонной крошкой с потолка, покрытого огромными трещинами.

Кто-то скидывает меня с лежащей Делайлы толчком ноги. Картинка перед глазами плывет и двоится, поэтому мне приходится сосредоточиться, чтобы различить силуэт Карла. Его голова окровавлена, правая сторона лица залита алым, но конечности, судя по всему, целы. Карл присаживается перед Делайлой на корточки, убирает волосы с ее лица за ухо мягким прикосновением, и за это мне хочется разбить его голову об пол. Но я не могу толком пошевелиться, тело отказывается слушаться.

– Вставай, – говорит он Делайле. – Пора домой.

Наручники, сорванные с одного его запястья, болтаются на другом вместе с кусочками кожи. Даже сейчас этому человеку везет… почему же удача не хочет улыбнуться всем остальным?

Карл пытается поднять Делайлу. У него почти получается поставить ее на ноги, но они тут же подкашиваются, и она мешком валится обратно на пол лицом вперед. Карл, матерясь, неловко придерживает Делайлу, встряхивая в попытках пробудить ее от этого оцепенения.

Ярость – прекрасное аварийное топливо. Она наполняет меня, открывает настоящее второе дыхание. Прежде чем Карл поднимает Делайлу снова, ему в висок врезается мой кулак. Урод падает на пол, чудом не теряя сознание полностью, а лишь шипя проклятия сквозь зубы. Но главное, что он отпустил Делайлу.

Карл выпрямляется, смотрит на нее тяжелым, пригвождающим взглядом.

– Видит бог,