Старенький, захудалый домик встречает нас темнотой и затхлым воздухом. Оуэн быстро зажигает камин и каким-то чудом включает в большой комнате отопление. По крайней мере, ночью мы не замерзнем.

В ящиках на кухне Оуэн находит несколько пачек лапши быстрого приготовления.

– Стратегический запас? – усмехаюсь я.

– Он самый.

Не думала, что когда-либо получу такое удовольствие от простенькой острой лапши. Вероятно, именно от голода и пережитого стресса она кажется мне едва ли не пищей богов. И судя по тому, как быстро ест Оуэн, у нас схожие состояния.

В доме становится теплее, но я по-прежнему кутаюсь сразу в два пледа, найденных в комоде гостиной. Сижу, подогнув под себя ноги, и просто всматриваясь в огонь в крохотном старом камине. Иногда я украдкой обращаю взгляд к Оуэну, чтобы увидеть, как пламя отражается в его темных глазах.

– Прости, что прогнала тебя тогда, – тихо произношу я то, что так и рвется из груди. – Я… мне было тяжело без тебя. Плохо.

– Мне тоже.

Оуэн смотрит мне в глаза. Взгляд его напряжен и проницателен – видно, что его одолевает множество мыслей одновременно.

– Не пропадай больше, даже если мне взбредет в голову тебя прогнать, – выдыхаю я, не удержав эти глупые слова на языке. – Не хочу тебя терять. Ни при каких обстоятельствах.

Губы Оуэна трогает улыбка, поселившаяся в уголках. Его взгляд теплеет, наполняется чем-то нежным, уверенным и радостным. Я и сама не понимаю, что тоже улыбаюсь.

– Приказ принят в бессрочное исполнение, мэм, – усмехается он мягко.

Никогда бы не подумала, что смогу ощущать себя вот так в каком-то затхлом темном домике, напоминающем заброшку. Сейчас это место кажется мне уютнее и желаннее любого другого. Место, полное приятного полумрака, уединенности и тишины.

Оуэн не сводит с меня пристального игривого взгляда, все еще полного теплого огонька. Его отголосок я ощущаю и в себе, все ярче с каждой секундой. Почти буквально зажигаюсь под взглядом Оуэна, как фитиль, на который попала искра. Не думаю ни о чем, моя голова наконец-то пуста.

Я подаюсь вперед, иду на поводу у чувств и эмоций. Оуэн не отстраняется, когда я забираюсь к нему на колени, обхватив бедрами, и накрываю его губы медленным, глубоким поцелуем.

Оуэн

Ее губы на вкус как запретная сладость. Волосы, в которые я зарываюсь пальцами, хочется трогать снова и снова, играть с прядками, накручивая их на пальцы и отпуская. От давления ее тела хочется прижаться сильнее, ощутить ее тепло голой кожей. Избавиться от последних преград, разделяющих нас. И мне в этот момент хочется не столь секса, сколь просто… близости. Абсолютной, безрассудной, безграничной. Ловя себя на этом, я коротко усмехаюсь прямо в поцелуй.

Что же ты творишь со мной, лисичка?.. Похоже, кто-то из нас влюбился уже давно. Плохо, что этот «кто-то» – я.

Однако от моей усмешки Делайла вдруг прерывает поцелуй и отстраняется. Я не успеваю даже задаться вопросом, а не восприняла ли она это неправильно, как она уже слезает с меня и спешно поправляет взлохмаченные волосы.

– Прости… – бормочет Делайла, пока я только и могу, что удивленно наблюдать за ней. – Знаю, сейчас совсем не время… и все это дико…

Боже, да она смущена. Все бы отдал, лишь бы бесконечно наблюдать вот так за ее лицом, заливающимся румянцем. Чувствую, как странно улыбаюсь, и это вгоняет Делайлу в еще большую растерянность. Вижу, как на ее лице после смущения отражается отголосок гнева. Злится ли она на себя за проявленный порыв, или – на меня за мои идиотские усмешки?

Делайла спешно уходит в ванную – видимо, чтобы умыться и привести себя в порядок.

Глупая.

Я поднимаюсь с дивана на немного ватных от возбуждения ногах. Впервые ощущаю нечто подобное… тяга не к получению удовольствия, а просто к состоянию, которое испытываю рядом с этим человеком. Все это для меня ново, интересно, притягательно так, что невозможно оторваться.

Когда я захожу в ванную, Делайла умывает лицо. Ручка смесителя полностью повернута в сторону холодной воды, а в такую погоду она, должно быть, совсем ледяная. Я протягиваю руку и осторожно касаюсь спины Делайлы, поглаживая от поясницы вверх по позвоночнику.

От прикосновения она немного вздрагивает, выключает воду и медленно разворачивается ко мне. Я подступаю ближе, и мы оказываемся лицом к лицу. Взгляд ее стальных глаз манит своей глубиной, множеством плохо скрытых чувств и их оттенков. Среди них я нахожу то, что ищу. Огонек легкой безуминки, эта крохотная точка невозврата, которая почти пройдена по ее же воле. Все, что Делайлу сдерживает, – это совестливость непонятно перед чем и кем. Какое-то надуманное сомнение, что после всего произошедшего у нас нет права на «нас».

– Пошло все к черту, – медленно, вкрадчиво произношу я, смотря Делайле в глаза. – Мы – всегда вовремя.

Я касаюсь ладонями ее лица, лишая возможности отвернуться, и утягиваю в глубокий, страстный поцелуй. Теряя ритм дыхания, Делайла отвечает на него так смело и страстно, как она умеет. Я чувствую, как от моей близости она утрачивает контроль. Окончательно лишается последних стоп-сигналов, которыми сдерживала сама себя. Мне с трудом удается скрыть тихое, щенячье ликование.

Я подхватываю Делайлу под бедра и усаживаю на мраморную панель рядом с раковиной. Ладонью касаюсь ее изящной шеи с капельками холодной воды, а после скольжу еще ниже, по ребрам, пока не достигаю края кофты. Она берет поцелуй под свой контроль, углубляет его, разжигает с новой силой. Губы Делайлы опаляют мои, утягивают и захватывают в плен, из которого я ни за что не хочу вырываться.

Одежда летит на пол. Сначала – моя футболка. Где-то чуть позже – ее бюстгальтер. Возбуждение прокатывается по моим венам, плавя каждую клеточку тела. Мои прикосновения к Делайле становятся более властными, я сжимаю пальцами ее соски, вызывая тихий стон. Она прижимается ко мне, обхватывает мои бедра своими, демонстрируя требовательное желание. Это едва не сносит мне крышу.

Оставшаяся одежда летит на пол вслед за снятой, упаковка от презерватива – прямо в раковину, черт с ней, убираться буду потом. Тепло тела Делайлы наконец ощутимо полностью, я упиваюсь этим жаром, как последний девственник. Ее дыхание, раздающееся где-то рядом с моим ухом, ее возбужденная дрожь… клянусь, я могу кончить даже от этого.

Я заполняю ее целиком, неторопливым толчком. Делайла издает сладкий стон, искренний и откровенный, от которого у меня перехватывает дыхание. Я оставляю жадный поцелуй на ее шее, не могу никак насытиться, всегда болезненно хочется