первым прибыл на место преступления; до меня тут явно ничего не трогали; и это само по себе является доказательством невозможного!.. И так уж вышло, что обнаружил все это именно я! Случайность и предопределение!..

Мсье Пенги ткнул меня локтем в бок и едва заметно подмигнул, – правда, что бы это могло означать, я не понял.

– Господа, – продолжал инспектор, – мсье Эдуар Орлак был убит в столь же невероятной манере, что и его друг мсье де Крошан.

Он остановился и сунул нам под нос рукоятку ножа:

– Принюхайтесь!

От роговой рукоятки шел запах фосфора.

– Я едва ли смог бы описать вам, как я удивился, – сказал Куэнтр, – когда, осмотрев раны, узнал зловещий почерк, который мне хорошо знаком. Вид этих крестообразных ран напомнил мне об одном моем давнем опасном противнике. Не желая верить одной-единственной улике, я поискал другие доказательства его причастности – и нашел их сразу в нескольких местах, в том числе и на рукоятке ножа. Он оставил свои отпечатки пальцев, главным образом отпечаток среднего пальца левой руки – видите, вот здесь, на рукоятке, – отпечаток, который, с его небольшим шрамом и спиралью узора, скручивающейся в обратную сторону, является весьма характерным. Отпечаток этого пальца знаком мне не хуже, чем этот удар ножом. И тот и другой выдают личность преступника. Этого преступника – а он был левша – зовут Вассёр. Это убийца вдовы Мушо, мсье Виргоня и малышки Питуа – Вассёр, когда-то мною арестованный, затем осужденный, приговоренный к смертной казни и гильотинированный… Мсье Эдуар Орлак тоже был убит мертвецом!

Все мы несказанно удивились, но каждый выразил это удивление сообразно своему характеру. Крепен и его жена замерли с открытыми ртами, напоминая пересохшие фонтаны, Стефен, не без труда приподнявшийся, смотрел на нас обезумевшим взглядом, тогда как мсье Пенги выказывал свое изумление более сдержанно и загадочно улыбался.

– Вам знакомо это имя – Вассёр? – спросил я, обращаясь к Крепенам. – Мсье Эдуар Орлак когда-либо произносил его?

– Никогда! – ответила Эрманс, так и продолжавшая стоять с отупевшим видом.

Куэнтр пояснил:

– Это один из мертвецов, которых он, должно быть, вызывал! Как и мсье де Крошан, черт возьми. В потустороннем мире есть гнусная банда, целое общество обезглавленных, которые продолжают совершать преступления и после гильотины!..

Тут он ухмыльнулся, внезапно явив нам лицо, с которого словно только что сняли траурную маску.

– Разумеется, это не так! – воскликнул он почти радостно. – Вы же не думаете, что я настолько глуп?.. Полноте, полноте, это была ловушка для простаков! В этих отпечатках скрыта уловка!.. Под этим medius[93] скрывается нечто от medium!..[94] Передайте мне резиновую руку.

Куэнтр снова подул в этот «пузырь», походивший одновременно и на перчатку и на воздушную камеру. Получилась перепончатая кисть руки, пальцы которой инспектор принялся осматривать самым внимательным образом.

– Ничего, – сказал он. – Тем не менее здравый смысл мне подсказывает, что кто-то воспользовался резиновыми перчатками или кончиками резиновых пальцев, на которые были нанесены отпечатки пальцев Вассёра! По-другому быть не могло… Иначе нам придется признать, что здравого смысла больше не существует, а безумцы – вполне благоразумны… Муляж! Я от этого не отрекусь.

– Но, – сказал ему я, – вы вполне уверены, что отпечатки на ноже – это именно отпечатки пальцев Вассёра?

– Даю голову на отсечение, мсье! Не стану ручаться своей рассудительностью – это было бы тщеславно и самоуверенно, – но с памятью у меня еще все в порядке! Мой череп – это ящик для антропометрических карточек, а вам известно, что антропометрия, когда она применяется с целью идентификации преступников, непогрешима. Нет людей, у которых отпечатки пальцев полностью совпадали бы. Они все – разные!

– Из этого вы заключаете…

– Следующее: что преступления, совершенные в этом доме, связаны между собой; что чье-то богатое на уловки и хитрости воображение – причем, заметьте, речь идет об одном и том же человеке – оба эти преступления искусно замаскировало или, если хотите, «перерядило»; что этот план если и не привел в исполнение, то, по крайней мере, задумал какой-то медиум.

– С какой целью?

– Это мы еще увидим. Быть может, с целью ограбления. Мсье де Крошан был беден, но мсье Эдуар Орлак считался миллионером. Где сейф?

– Там.

Эрманс указывала на рабочий кабинет, располагавшийся по соседству с гостиной. Стоя у двери, она включила в кабинете свет и сказала:

– В сейфе нет ничего ценного, да и ключи не там. Они должны быть в кармане у мьсе…

Там они и оказались.

– Это ничего не доказывает, – сказал Куэнтр, – их могли вернуть туда после ограбления.

Порывшись в других карманах, мы обнаружили несколько предметов, которые и предполагали там найти: часы, носовой платок, карандаш, а также датированную тем же днем и полученную утром по пневматической почте[95] открытку, на которой стояли лишь такие слова, напечатанные на машинке: «Вызовите этим вечером дух убийцы Вассёра».

Куэнтр нахмурился.

– Подошьем к «делу»! – произнес он. – Посмотрим, что в сейфе.

Все прошли в рабочий кабинет.

– Мсье Стефен Орлак, – сказал инспектор, – вы знаете секрет замка?

– Нет, – извинился Стефен.

Но Эрманс, выступив вперед, гордо заявила:

– Зато я знаю! Мне мьсе, скажу я вам, доверял!

– Тогда открывайте. Вам известно, что внутри?

– В мельчайших деталях. Но облигации все в банке. Здеся только наличность, немного золота, кое-какие документы и семейные драгоценности. Впрочем, вы найдете внутри записную книжку, где есть полный перечень содержимого: мьсе каждый день отмечал там, сколько взял денег.

– Открывайте. Нет, подождите! Сначала…

Куэнтр провел вокруг сейфа своим карманным фонариком.

– Никаких следов взлома, – сказал он, – а подвижные пластинки, прикрывающие замочную скважину, слегка покрыты пылью. Сегодня сейф не открывали.

– Если так, зачем нам теперь его открывать? – заметила служанка.

– Действительно… – согласился инспектор.

Но, испытывая неприязнь к этой женщине, я сказал, что теперь, после смерти мсье Эдуара Орлака, его состоянием распоряжается Стефен и мне представляется вполне законным открыть сейф в его присутствии.

Мой довод, похоже, убедил Куэнтра, который к тому же добавил, что, возможно, документы сообщат ему что-нибудь интересное.

Сейф содержал в точности то, что было перечислено в записной книжке. Мы его опустошили, и прежде, чем пролистать бумаги, Куэнтр при помощи своего небольшого фонарика удостоверился, не осталось ли чего-нибудь внутри.

Я прекрасно помню то ругательство, которое сорвалось у него в этот момент с губ, – приводить это слово здесь, полагаю, будет излишним.

Мы окружили Куэнтра.

Осветив один из углов темного сейфа, инспектор показал нам следы пальцев на слое пыли.

– Отпечаток! – воскликнул он. – Отпечаток пальца Вассёра!

Эрманс перекрестилась своей уродливой рукой.

– Он что, как-то прошел через сейф? – спросила она.

– Но