Но никто не явился, и позвякивание колокольчика не вызвало отзвуков в передней.

Отступив от двери на несколько шагов, он увидел при свете уличного фонаря лишь темные окна, причем окна первого этажа были закрыты решетчатыми ставнями.

Он вернулся на порог и снаружи, сложив ладони у рта рупором, робко позвал:

– Эрманс!.. Крепен!.. Папа!..

Из дома не доносилось ни звука; он казался опустевшим.

Тогда Стефен вошел, напрягшись от волнения.

Расположенная справа дверь гостиной была, как и парадная, приоткрыта. За ней царил мрак. Он толкнул дверь от себя.

– Есть кто-нибудь? – громко вопросил он, пытаясь прочистить горло и придать голосу твердость. – Эй, есть кто?..

Стефен нащупал выключатель.

Свет не зажегся – не было электричества.

Тогда, чувствуя, что нужно действовать, что время уходит, что, быть может, от его хладнокровия и быстроты зависит чья-то жизнь, он двинулся во тьму, к окну, которое, как он знал, находилось справа.

Стефен продвигался небольшими шажками, вытянув перед собой расставленные руки, широко открыв глаза…

Он на что-то наткнулся, однако же это точно был не табурет. Наклонился. Это оказался опрокинутый стул. Поставив его на ножки, он все так же, с вытянутыми руками, продолжил свой путь, словно слепец.

Остановился, слегка задев бедром другой стул. Нащупал вертящийся столик, но с ужасом понял, что тот какой-то липкий. Резко оттолкнув столик от себя, он потерял голову и, весь дрожа, стремглав бросился к окну – точнее, туда, где оно, по его представлению, должно было находиться.

До окна он добрался только после того, как ударился о кресло с такой силой, какую мог ему придать один лишь страх.

Наконец его трясущиеся руки ухватили занавеску. Скрипнула задвижка рамы, открылось окно, стукнули ставни, и в комнату проник слабый свет уличного газового фонаря.

Мсье Эдуар Орлак сидел в кресле у камина, с полузакрытыми глазами, белым лицом и черным ртом. Его светлый жилет был запачкан кровью; из груди, посреди пластрона рубашки, торчал нож.

Смерть бывшего нотариуса не вызывала ни малейших сомнений. Тем не менее в упрек Стефену можно было бы поставить то, что он ничего не сделал, чтобы в ней убедиться. Увиденное едва не свело его с ума. Он скорее бы покончил с собой, чем еще на секунду остался один на один со своим заколотым отцом, а тем более дотронулся до него. Им владела одна мысль: сию же минуту, не мешкая, сообщить о случившемся в полицию, словно от этого демарша могло зависеть спасение его души. И он, даже не подумав упрекнуть в таком же малодушии Крепена, умчался с места преступления так быстро, как только мог.

Стенные часы показывали четверть девятого, когда он ворвался в кабинет господина Пенги.

Мы – комиссар, инспектор Куэнтр и я – спокойно беседовали. Подскочив к нам, этот до смерти перепуганный, запыхавшийся, невысокий хромой мужчина лишь нечленораздельно мычал, не в состоянии объясниться.

Он зна́ком предложил нам последовать за ним. Куэнтр хотел остаться, но я сказал ему, что это – мсье Стефен Орлак, выступающий свидетелем в деле Крошана.

– Мой отец… только что был… убит!.. – пролепетал наконец Стефен.

Комиссар выругался.

– Вот вам и новая закавыка и осложнение, – пробормотал Куэнтр.

– Я оставил все как было, – заявил Стефен. – Пойдемте, прошу вас… В доме ни души…

– Вымойте руки, – посоветовал инспектор, – они у вас все в крови.

Орлак посмотрел на свои окровавленные руки с безумным видом.

Мы были поражены охватившим его ужасом, и мои спутники обменялись взглядами, которые вызвали у меня определенное беспокойство.

Глава 8

Куэнтр действует

С инспектором Куэнтром я был знаком. Я уже сталкивался с ним несколько раз на протяжении своей карьеры и имел возможность увидеть, с какой методичностью и проницательностью он работает. Но я все еще задавался вопросом: действительно ли талант этого специалиста заслуживает той репутации, которую он имел на набережной Орфевр? Иными словами, убийство мсье де Крошана вызвало у меня профессиональный интерес, когда стало ясно, что в расследовании этого преступления Куэнтру придется соперничать с медиумами. Можете сами представить, до какой степени разожгло этот интерес второе убийство, совершенное под той же крышей, убийство, удвоившее тайну улицы Асса и предложившее Куэнтру еще более сложную задачу.

Он был умный человек, этот Куэнтр, но все же человек, что он наглядно и демонстрировал, так как любил посмеяться и порой ошибался. Человек, мало чем отличавшийся от других. Низкорослый, коренастый, с волевым лицом, прямым и искренним взглядом, с бугристыми бицепсами и икрами пешего охотника. Словом, живой и неидеальный. Он был хорошим сыщиком, который делает что может, но непогрешимым назвать его было нельзя. Никаких причуд, английских трубок, американских сигар, которые жуют и курят одновременно. Инспектор, сочетавший усердие и находчивость – качества, которые не вовсе еще утратили сотрудники нашего Сюртэ. Наверное, не слишком благовоспитанный и, что порой раздражает, обожающий тавтологические обороты. Ему были присущи разносторонность и живость: первая помогла ему найти свое место в жизни, избыток второй делал его характер настолько ярким, что его невозможно было свести к некому литературному амплуа.

Мне не терпелось увидеть его в деле, и, выйдя из комиссариата, тоже располагавшегося на улице Асса, я шел рядом с ним, будто рядом с чемпионом, которого сопровождают на стадион, прежде чем наградить шквалом аплодисментов.

По дороге Стефен прерывающимся голосом рассказал нам о том, как вошел в дом отца, о своем ужасе и бегстве. Он повторял с жалобной настойчивостью, что ничего не трогал, что пробыл там всего лишь минуту, что консьержка видела, как он выходил из своего дома в восемь часов или даже, может, чуть позже… Судите сами, сколь неблагоприятное впечатление все это могло произвести. И ладно бы бедняга выглядел уверенным! Отнюдь! По правде сказать, он говорил так, будто хотел убедить самого себя!

Я счел необходимым увлечь Куэнтра в сторону и поведать ему о психическом состоянии Стефена и о том несчастном случае, которым оно было вызвано.

Мы вошли в дом.

Свет зажегся.

– Что это значит? – воскликнул Стефен.

– Это значит, – сказал Куэнтр, – что вы не до конца повернули выключатель или же что убийца все еще находился здесь во время вашего визита и позаботился о том, чтобы снова включить электричество, перед тем как исчезнуть. Но с какой целью? Чтобы удивить нас? Быстро все тут осмотреть? Или… как знать?

Я понял, что он думал: «Или чтобы скомпрометировать вас… Чтобы мы решили, что именно вы нам солгали».

Было заметно, что Стефену страшно.

Мы прошли в гостиную. Куэнтр закрыл окно и попросил зажечь все лампы.

Подойдя