Она начинает заправлять салат оливковым маслом и посыпать маслинами. Смотрю на её открытое лицо и удивляюсь этому искреннему признанию.

–И долго? Чесали-то?– нервно хихикаю я.

–Да до сих пор, наверное, поговаривают. Меня ещё напрягает, что окружающие будут думать, что я получила должность через постель. Хотя вот какое мне до этого дело, скажи? Я-то знаю, что это не так, – она отворачивается, достаёт тарелки и продолжает.– Когда я её получила, мы с Кириллом друг друга терпеть не могли и никак не контактировали, кроме как по работе.

–Серьёзно? Терпеть не могли?– удивляюсь я.

Отмечая нежное отношение Кирилла к Лизе, мне сложно представить их в какой-то конфронтации. На мой взгляд, между ними полнейшая идиллия.

–В целом, да. Но… наверное, нас всё же тянуло друг к другу, раз мы в итоге вместе. Так что я решила не циклиться на чужом мнении. И моё личное счастье должно волновать только меня одну. Ну и Кирилла тоже, – подмигивает она.– Так что не думай о плохом. А если не получается, то думай поменьше.

После разговора с Лизой мне становится чуть легче. Если уж у других получилось выпутаться из подобной ситуации, то и мне ничего не грозит. И перевод обратно в Дальневосточный филиал тоже, раз уж сами родители Паши в курсе, что мы встречаемся.

До самого вечера я не могу избавиться от озарения, поразившего меня вчера… или сегодня…

Я влюблена в Пашу. Тотально влюблена.

Всё становится кристально ясно, и я не могу перестать думать о расцветающем внутри меня чувстве.

Когда-то я считала, что люблю Дениса, но теперь понимаю, насколько ошибалась. Он просто был знаком мне с детства, и ещё хотелось заботиться о нём, потому что я знала его печальную историю. А он… превратил мою реальность в кошмар. И другой жизни я не знала.

Я не вступала больше ни с кем в отношения, ни до него, ни после. По очевидным причинам. Но то, что я чувствовала к Денису в наше самое лучшее время, даже рядом не стояло с той одержимостью, которая меня охватила по отношению к Варганову.

Я ведь ловлю каждое его слово, каждое движение. Когда он в комнате, смотрю только на него. Постоянно хочу к нему прикасаться, залезть к нему на колени и остаться в его объятьях навсегда. Хочу знать, о чём он думает. Хочу знать всё о его прошлом. И хорошее, и плохое: потому что именно его прошлое сделало его таким. Заботливым, честным, щедрым, страстным… мужчиной, которого я люблю.

Если всё рухнет, как мне жить без него? Это ужасная пугающая перспектива. Не хочу даже о ней думать.

А он? Чувствует то же самое, что и я или?..

Его слова звучат в моей голове. Я будто наивный неопытный подросток, у которого внутри всё поёт. Это как первая любовь, как первая весна, как первая строка о любви.

Вечером мы бредём к заливу. Я вижу тёмные мрачные воды под поникшими тучами. Берег местами порос аиром, он уже сухой и пожухлый, у кромки воды прелые опавшие листья, долетевшие на пляж из подлеска. Песок меняется мелкой галькой и ракушечником. В нос ударяет запах водорослей – такой привычный и напоминающий мне о Владивостоке.

Вода спокойная, тут мелководье, и Паша говорит, что в шторм всё меняется. Он указывает мне куда-то за туманную дымку горизонта на далёкий золотой купол морского собора в Кронштадте. Затем правее – на высокую стрелу Лахта-центра, макушка которой подозрительно поблёскивает.

–Знаешь, это символ. Новый символ города, – говорит он.– Ты даже не представляешь, сколько возмущения, сколько протестов из-за его строительства было.

–А ты что думаешь?

–Я думаю, время не стоит на месте, и держаться только за старые камни, припадая к ним грудью и живя прошлым, невозможно. Городу нужно второе дыхание.

–Это первый вдох?

–Ну, можно и так сказать.

Мы бредём по пляжу, взявшись за руки, и пока мы это делаем, я думаю о Паше. Обо всём, что я узнала о нём, обо всём, что я хочу узнать о нём в будущем. Он терпеливый, заботливый, понимающий. Сколько мужчин на этом свете рискнули бы связаться с эмоционально разрушенной девушкой?

Внезапно все размышления дня приходят к одному итогу – мне нужно ему сказать. Нужно!!! Я хочу это произнести. Да даже не важно, как он ответит или чем, хочу, чтобы он знал, что значит для меня.

Поворачиваю голову, смотрю на его потрясающий профиль: задумчивый и спокойный. Делаю глубокий вдох и привлекаю его внимание легким пожатием руки.

–Паш, – шепчу, чувствуя, словно мы одни на всём белом свете на этом пустынном берегу.

–М-м-м?– он поворачивается ко мне.

–Я люблю тебя.

Моё заявление, которое для меня самой, словно глоток свежего воздуха, смелое и необходимое, повисает между нами. Мы замираем друг напротив друга, и я смотрю под ноги. Физически ощущаю, как Паша глядит на меня. Наконец, я набираюсь смелости и вскидываю голову. На лице у Паши странная смесь удивления и недоумения. Да, я умею огорошивать. Ума не приложу, о чём он может думать, пока молчит.

Наконец, Варганов улыбается и берёт мою ладонь в свою, нежно сжимает пальцы.

Здесь тихо, только волны шумят, да машины вдалеке несутся по шоссе. Соприкосновение шин с асфальтом похоже на бесконечный монотонный шёпот. Тишина давит.

Сейчас Паша кажется мне более земным. Не моим боссом. Не сердитым мужчиной. Не страстным любовником. Простым земным парнем, которому я призналась в чувствах. И эта его реакция вызывает у меня новый прилив нежности.

И неуверенности тоже. Потому что меня озаряет. Мы вместе всего месяц, а я уже кидаюсь заявлениями о своей бессмертной любви, тогда как между нами не было того, что обычно случается между мужчиной и женщиной в отношениях. Возможно, он даже до конца не понял, нужна ли ему такая бракованная, как я.

–Ника, что с тобой? Всё в порядке?

Видимо, на моём лице мелькает странная гамма эмоций. Паша теперь обеспокоен, а я силюсь храбро улыбнуться. Хватило же у меня духу на признание.

–Да, в порядке.

Паша со странной улыбкой хватает прядь моих взметнувшихся от ветра волос и заправляет мне за ухо. Смотрит так нежно, что, кажется, мои опасения напрасны. Есть ли шанс, что и он чувствует то же, что и я?

Он обнимает, прижимает к себе, проводит пальцами по спине, и я дрожу. Слегка. Совсем немного. Паша бы меня не обнимал, если бы не хотел сказать что-то приятное, так? Хорошее, так? Не похоже, что ему жаль, и он собрался извиняться. Так ведь?

–Спасибо, что отфутболила меня после посиделок в «Юнион Джейк»,– внезапно заявляет Варганов.

–С чего бы это? Тогда ты не казался таким уж благодарным.

–И ещё спасибо, что сначала отвергла мою дружбу.

Я удивлённо приподнимаю брови и молчу.

–Это было толчком, нет, волшебным пинком для меня,– уголок его рта иронично ползёт вверх.– Вероника,– моё полное имя на его языке полно мёда и патоки; ятаю от этих звуков.– Ты очень смелая.