— У…

Угу. Узнав причину, помощники удивились еще сильней, но развить тему не успели — король тоже спросил:

— Ну что там у вас?

Лично я ответа не слышала — плотный и тощий заговорили уже после того, как Ринарион пересек полкабинета и остановился возле них. Но в данный момент новости королевства не слишком мою скромную персону интересовали. У меня было дело поважней — да, то самое перо и будущие кляксы!

Удивительно, но в этот раз дело пошло не в пример лучше. То есть перо, несмотря на всю мою неловкость и непривычность, слушалось вполне сносно. Так что черновиков получилось не море, а всего один. Да и чернильные пятна не с такой уж большой частотой на бумаге возникали.

Вторая удивительная вещь — составить сам текст оказалось гораздо труднее, нежели написать его без вопиющих помарок. Просто, несмотря на Юлькину сообразительность и уровень доверия, рассказывать о путешествии в другой мир было глупо. Поэтому я, с одной стороны, пыталась обойти острый угол, с другой — сообразить, как изложить все так, чтобы родные поверили.

В итоге получилось примерно следующее:

«Юльчик, привет! Не поверишь, но твое письмо я получила! Не могу сказать всего, но уверяю — я в порядке. Жива, здорова и даже в хорошем настроении. Единственное, пока не ясно, когда вернусь. Думаю, что скоро, но… В общем, ладно. Скажу как есть.

Юль, существует вероятность, что вернусь не так скоро, как предполагала. Вероятность, что не вернусь вообще, тоже имеется, но она мизерная. Однако исключить такой вариант полностью я не могу, в связи с этим просьба.

У родителей есть доверенность на управление моим банковским счетом — пусть снимут все деньги и положат их на свое имя. Наличку с банковской карточки тоже снимите, пин-код ****.

Если через полторы недели меня не будет, свяжитесь с Вольдемаром Дмитриевичем еще раз и скажите, чтобы увольнял. Если согласится уволить по собственному желанию — буду очень ему благодарна.

Что делать дальше — пока не знаю. Пытаюсь вернуться к вам. Думаю, ты уже обратила внимание на бумагу и чернила, которыми письмо написано? Так вот… я в очень интересном месте. Можно сказать, что меня инопланетяне похитили. Но, клянусь, у меня все хорошо! И инопланетяне хорошие! А один из них…

В общем, Юль, я, кажется, чуть-чуть влюбилась. Только это ничего не меняет, и домой все равно стремлюсь.

И последнее — у меня есть подозрения, что у этого обмена письмами есть лимит. Поэтому следующее письмо отправлю через неделю. Это на случай, если сама за это время не объявлюсь».

Я закончила послание поцелуями, приветами и, равно как и в прошлый раз, подписью. А потом перечитала, откинулась на спинку стула и больно закусила губу.

Просто попытка подать все более-менее пристойно оказалась не слишком удачной. И дело не в упомянутом похищении и даже не в инопланетянах… Главной загвоздкой, на мой взгляд, являлся вопрос денег.

Как ни крути, а просьба опустошить счет — отличный повод напрячься. В таких случаях любой адекватный человек сразу про мошенников подумает. Но, с другой стороны, не сказать про деньги я не могла, ведь в банке без малого первый взнос за ипотеку! А если родители пойдут в полицию и меня объявят в розыск, то счета могут и заморозить. Терять кровно заработанные? Ну уж нет! Пусть лучше останутся семье!

Но я все равно заморочилась. Минут пятнадцать размышляла над тем, как переписать, и лишь когда поняла, что других вариантов все равно нет, аккуратно сложила листок, встала и направилась к Ринару.

Я знала — запечатывать воском и ставить оттиск перстня необязательно, но…

— Пожалуйста, запечатай как вчера, — попросила тихо. — А то вдруг без этого магия не сработает?

Его величество кивнул и письмо забрал, ну а я снова о сообщении про банковский счет задумалась. Проблема занимала настолько сильно, что все прочее отошло на второй план. Да, все. И действия монарха в том числе.

То есть я прекрасно видела, как Ринарион разворачивает мое убогое оригами и, встряхнув помятый листок, начинает читать текст. Однако сути этих действий не осознавала. Лишь в миг, когда брови величества резко приподнялись, а лицо заметно вытянулось, я выплыла из своей задумчивости и громко взвизгнула:

— Не смей!

За воплем последовал резкий выпад и попытка листок отобрать, но коронованная зараза увернулась и даже руку с письмом в сторону отвела. А когда подняла на меня свои наглющие голубые глаза…

В общем, про то, что «чуть-чуть влюбилась», он точно прочитал. Ну а я…

Блин! Я же написала фразу совершенно спонтанно! Я же не собиралась! Я…

— Как ты посмел?! — взвизгнула на все королевство.

Жесть, ад и трэш, но губы Ринариона дрогнули в улыбке. А следом прозвучало:

— Извини, я не нарочно. Всегда читаю то, на что ставлю оттиск королевской печати. Это рефлекс.

В словах определенно был смысл, но легче от этого не стало.

— Ты не имел права! Ты…

Я осеклась и чуть не взвыла опять. Боже, какая же я дура! Ну зачем?! Зачем отреагировала столь бурно? Я же могла просто взять и сказать, что это всего лишь отмазка для сестры. Ведь Юлька ужасно волнуется, а мы, девочки, так на любовь падки.

Впрочем…

Я все-таки нашла в себе силы глубоко вздохнуть и, приняв максимально спокойный вид, озвучить:

— Это совсем не то, о чем ты подумал.

— Да?

Ринар по-прежнему держал листок на вытянутой руке подальше от меня и по-прежнему улыбался. Последнее бесило не меньше первого, но я эмоциям не поддалась! Вздохнула еще глубже и добавила:

— Это отмазка для сестры. Для Юльчика.

— Отма… что? — слегка нахмурившись, переспросило величество.

Я честно хотела объяснить, но вновь осеклась и… нет, не сказала. Просто поняла: Ринар все равно не поверит, а я и без оправданий полной дурой выгляжу.

В итоге, сделав еще один глубокий вдох, указала на письмо и спросила:

— Дочитал?

И после того как монарх кивнул, рыкнула:

— Тогда запечатывай!

Да, я пребывала в прежнем бешенстве, а правитель Накаса, наоборот, улыбался. Эта улыбка будила давно угасшее желание — протянуть руки и задушить!

Вот только задушить я не могла, вместо этого пришлось стоять и смотреть, как его величество складывает мой листок в подобие конверта, потом извлекает из ящика стола кусок воска и зажигалку. Как запечатывает послание и ставит этот проклятый оттиск.

Одно хорошо — едва с формальностями было покончено, письмо мне вернули. И сообщили, кивнув на разложенные на столе бумаги:

— Сейчас, буквально несколько минут, и я закончу. А потом сходим в храм.

— Хорошо, — стараясь, чтобы голос не звенел от ярости, ответила я.