обеспечить сохранность ядерного оружия или ответственно распорядиться им. Опасения эти, как показывает жизнь, вполне обоснованы.

Белые африканцы сегодня: как живут белые в ЮАР после отмены апартеида

В ЮАР всего 9 % белых, но они по-прежнему остаются экономической элитой 52‐миллионной страны. Белым пока удаётся отстоять свою культуру и положение в обществе от враждебного к ним южноафриканского государства.

Как на самом деле происходил переход от апартеида к демократии? Что это значило для местных белых? Как они участвуют в политике, куда уезжают жить и работать? Чем занимаются ветераны войн времён апартеида? И самое главное – почему южноафриканские белые сами виноваты во всём, что произошло с ними после 1994 года?

Новая старая элита

После Второй мировой войны британское правительство потеряло огромные деньги на проекте по выращиванию земляных орехов в Танзании. Селение Конгва, где располагалась штаб-квартира «Заморской Продовольственной Корпорации», немедленно пришло в упадок. Местная школа закрылась – и вскоре открылась заново, но учили там уже не детей, а «борцов за свободу» из Африканского Национального Конгресса (АНК), противников апартеида. С тех пор всё стало только хуже.

На полях вокруг Конгвы после английских сельскохозяйственных экспериментов теперь не растёт ничего, кроме колючек. В самой ЮАР произошло примерно то же самое: к власти с помощью англичан пришёл Нельсон Мандела.

Разительный контраст между ЮАР до и после отмены апартеида особенно хорошо заметен по местному кино. В «(1989), «(1992) и «(1993) мы видим самобытную и интересную страну, по развитию находящуюся где-то на уровне Среднего Запада США – потрясающее достижение на фоне архаических ужасов всей остальной Африки. В фильме «(2003) Южная Африка эпохи апартеида всё ещё выглядит весьма приятной и респектабельной страной, хотя симпатии режиссёра и сценариста однозначно на стороне АНК. В «(2008), «(2008) и «(2012) ЮАР больше напоминает филиал ада на земле.

Кроме могущественных внешних врагов – на пике Холодной войны Южная Африка сражалась против СССР и его сателлитов на континенте, одновременно находясь под жестким давлением со стороны Великобритании – в упадке страны виновата могущественная внутренняя оппозиция в среде крупного бизнеса. Деловым кругам мешали и санкции, наложенные международным сообществом, и некоторые внутренние ограничения, продиктованные политикой апартеида.

В 1985 году группа бизнесменов под предводительством Гэвина Релли, тогдашнего председателя правления добывающего гиганта Anglo American, приехала в Замбию вести переговоры с лидерами АНК. Ещё через год с тогдашним главой информационного отдела АНК (и будущим президентом ЮАР) Табо Мбеки с глазу на глаз поговорил Петер де Ланж, председатель закрытого клуба Afrikaner Broederbond (африкаанс: «Братство африканеров») – в этом клубе состояли все представители элиты ЮАР эпохи апартеида (включая каждого президента и премьер-министра). После этого встречи между представителями истеблишмента и террористами из АНК проходили регулярно, и наконец превратились в официальные переговоры. Основной движущей силой перемен среди белых стал крупный бизнес. Установившаяся в ЮАР неолиберальная ортодоксия позволяет понять, почему.

Отмена ограничений на передвижение обитателей бантустанов обеспечила экономике страны взрывной рост, потому что крупные работодатели получили возможность бесконтрольно распоряжаться дешёвой рабочей силой. Забегая вперёд, скажем, что за первые 8 лет независимости уровень неравенства только увеличился, потому что реальные доходы беднейших 2/3 населения (то есть чёрных) упали – только сельские области навсегда лишились 600 тыс. рабочих мест. Уровень безработицы с тех пор скачет от 25 до 30 % – и это в тучные годы. Корпоративные налоги снизили, денег на здравоохранение и инфраструктуру у правительства нет.

Поэтому когда мы будем говорить о радостях и горестях африканеров, речь пойдёт об обычных людях, а не о белой верхушке – из первой двадцатки южноафриканских богачей только трое не белые (а в первой семёрке чёрный вообще только один).

Собственно вооружённое крыло АНК никогда не угрожало существованию апартеида – гражданской войны вроде современной сирийской так и не произошло. По сути белый истеблишмент заключил с чёрными террористами сделку: политика – африканцам, экономика – африканерам. Одним из результатов этого симбиоза стала дикая коррупция в рядах правящей АНК – крупный бизнес получил возможность «решать вопросы» напрямую. Впрочем, не во всём произошедшем можно винить англичан, олигархов и террористов.

Новую конституцию страны в 1993 году все политические партии и движения одобрили единогласно, не вполне отдавая себе отчёт в том, какие последствия это может иметь. А последствия были неоднозначные.

Противоречивую позицию белых южноафриканцев демонстрирует Дан Роодт, писатель и активист африканерского происхождения. В 1980‐х он активно критиковал апартеид и политику правительства, но после прихода к власти чёрных почти сразу изменил взгляды, столкнувшись с реализацией своих прекраснодушных мечтаний на практике.

Гнилой компромисс с фортуной

Нельсону Манделе часто ставят в заслугу мирный переход власти к чёрному большинству – без геноцида и резни, которые обычно сопровождают такие процессы. Тут уместно вспомнить книгу Майкла Манна (экономист и политолог, не путать с режиссёром) «Тёмная сторона демократии» – там показано, как после демократизации репрессивных режимов лояльные меньшинства обычно подвергаются физическому уничтожению. На первый взгляд, в ЮАР этого не произошло. В 2010 году Клинт Иствуд даже снял духоподъёмный фильм «про то, как чемпионат по регби (!) помирил чёрных с белыми. Это не вполне соответствует действительности.

Вопреки ожиданиям, полиция не стала целиком чёрной. На самом деле к отмене апартеида она и так на 64 % состояла из негров. Главной проблемой был командный состав. Только к середине 2000‐х властям удалось добиться 50 % чернокожих на руководящих постах. Само по себе это не было проблемой (чёрный средний класс до сих пор вполне лоялен к белым, а именно из него набирали и набирают чёрных офицеров). Проблемой стало чисто политическое решение – наводнить органы правопорядка выходцами из АНК, у которой имелись свои специалисты по силовым вопросам. Поток террористов из Национального Конгресса разъел полицию изнутри гораздо быстрее, чем любая позитивная дискриминация.

Полномочия полиции урезали после 1994 года – теперь слишком активное применение силы не поощрялось. В какой-нибудь Норвегии такая мера выглядит уместно – но речь ведь идёт о стране кровной мести и других, не менее прекрасных древних обычаев (недавно за поджог и похищение осудили натурального племенного царька). Криминогенная обстановка резко ухудшилась, смертность среди полицейских выросла – поначалу в год гибли около 300 офицеров. Сейчас – в среднем на сотню меньше, но это всё равно самый высокий показатель в мире, огромный даже по африканским меркам.

Подлили масла в огонь и лихие либертарианские реформы Манделы: после значительных послаблений в законодательстве о частных охранных услугах этот рынок раздулся до неприличия и забрал у полиции лучших сотрудников: в 1995 году 3000 компаний и