190 тыс. сотрудников, в 1997‐м – уже 4499 фирм и 362 тыс. человек. В полиции в этот момент служило всего 141 тыс. человек, а бюджет её был в 9 раз меньше (!) совокупных годовых прибылей частных охранных предприятий. Потом правительство зашло ещё дальше и в начале 2000‐х ввело мораторий на наём полицейских. Ко второй половине 2000‐х гг. на каждого сотрудника полиции приходилось 7 (!) частных охранников. Сегодня в ЮАР 190 тысяч полицейских и почти миллионная армия чоповцев.

Запредельный уровень преступности в сочетании с дикой нищетой даже без нездоровой динамики межрасовых отношений должен был сказаться на благополучии фермеров-буров, станового хребта местного (да и регионального) сельского хозяйства. Только в период 1994–1998 было зарегистрировано 2000 атак, в которых погибли 550 белых фермеров. Причём АНК выглядит вполне травоядным в сравнении с другими чёрными движениями вроде «Панафриканского конгресса Азании», лидеры которого до 1994‐го вообще выступали с лозунгами вроде «Один фермер – одна пуля» и требовали немедленного отъёма земли у буров безо всякой компенсации.

Белому истеблишменту было на это откровенно плевать – более того, белый министр сельского хозяйства Дерек Ханеком (который в годы апартеида активно выступал против правительства и даже жил у Мугабе в Зимбабве) тогда сказал, что виноваты сами буры: мол, обижали своих чёрных работников и соседей, чем и спровоцировали насилие. Другая причина – в экономической политике нового правительства: субсидии для сельскохозяйственных производителей сократили, одновременно убрав ограничения на импорт. Уровень занятости обрушился (с 1,4 млн работников в 1994‐м до 640 тыс. к 1998 году). В результате грабёж для нищих чёрных стал важным, а иногда и единственным источником дохода – и кроме зажиточных ферм грабить поблизости было просто нечего.

Это не говоря уже о взлёте чёрного расизма, вполне поощряемого правительством. Провал собственной социальной политики власти предпочитали сваливать на буров. К 2011 году число убитых белых фермеров выросло до 3037. Жизнь в ЮАР стала для белых экстремальным спортом: опасность ограблений, избиений, изнасилований (65 тыс. изнасилований белых в год) и, наконец, просто насильственной смерти выросла многократно.

С другой стороны, белые часто могут позволить себе изоляцию от окружающего ужаса. Парадоксально, но именно они стали основными бенефициарами экономического роста после отмены апартеида и не просто остались экономической элитой, но и укрепились в этом качестве – разрыв между ними и чёрными вырос настолько, что кажется непреодолимым. Несмотря на террор против белых фермеров (который, будем справедливы, имеет скорее социально- экономическую, а не этническую основу) белые в статистике остаются наименее уязвимой группой – на них приходится «всего лишь» 2 % убийств.

Кстати, в ЮАР происходит 50 убийств в день – больше чем в Мексике, где бушует бесконечная нарковойна. Южная Африка – мировая столица изнасилований (по оценкам экспертов, до 500 тысяч случаев в год). Конечно, большинство жертв – чёрные, но белые женщины тоже в группе риска: местные свято верят, что секс с белой излечивает от СПИДа.

Белые южноафриканцы доживают до 70 лет, а вот у чёрных продолжительность жизни ниже 50 – причём в первые годы после отмены апартеида чёрные стали умирать так быстро, что до 50‐ти опустился уже средний показатель по стране. Новый режим эксплуатирует негров не хуже старого: в 2012‐м полиция убила 44‐х шахтёров на демонстрации за повышение заработной платы – разумеется, без всяких санкций и возмущения со стороны мирового сообщества. Апартеида-то больше нет, а шахта вообще принадлежит британской Lonmin.

Но экономические успехи белых имеют свою цену.

Про преступность мы уже говорили, но бедность среди белого населения тоже выросла: сейчас за чертой бедности около 10 % от общего числа – в основном это рабочий класс и «не вписавшиеся в рынок» мелкие фермеры, которых хаос и конкуренция довели до банкротства. С 1996‐го по 2011‐й количество ферм упало с 60 тыс. до 40 тыс. С 1994‐го по 2004‐й из страны уехала примерно пятая часть всех белых – огромное количество талантливых и квалифицированных специалистов, которым жизнь в чёрном либертарианском раю оказалась не по душе. Белые фермеры по-прежнему в группе риска: 80 % земли всё ещё принадлежит 10 % населения. С 1997‐го количество белых фермеров уменьшилось на треть, вооружённые нападения на фермеров совершаются в 4 раза чаще, чем в среднем по стране.

Очень показателен случай с южноафриканским писателем Андре Бринком, имевший место в 2006 году. Он ужинал со своей дочерью и её мужем в городке Сомерсет-Уэст возле Кейптауна. В ресторан ворвались грабители и забрали у немногочисленных посетителей все ценные вещи. Полиция расследовала эту историю как обычно (то есть никак). Причём не из расизма, а из чисто утилитарной логики: никого не убили, никого не изнасиловали, можно заняться более насущными делами. Само собой, Бринк активно выступал в 1970–1990 гг. против апартеида – пару его книг даже запретила цензура.

Качество бюрократии тоже чудовищно упало. Стремясь избавиться от специалистов эпохи апартеида – людей, может быть, не самых политкорректных взглядов, но высокой квалификации – новые власти массово заменяли их неграми. К 2002 году 72 % государственных должностей занимали чернокожие, очень часто вообще неспособные выполнять свои обязанности (это неудивительно, у некоторых министров из АНК 4 класса образования). Понятно, что самим неграм от этого стало только хуже. Показательно, что новая власть обращается с ними ещё более жестоко, чем белые: например, преемник Манделы Табо Мбеки отказался выделять молодым матерям дешёвые лекарства против СПИДа, и в результате в 2002‐м 45 тысяч детей родились больными.

Резонный вопрос: где белое сопротивление? Что белые делают с хаосом и постапокалипсисом, воцарившимся в стране?

Марш обречённых

Скажем сразу: апартеид отменяли при всеобщем одобрении. Попытки изменить ситуацию остались уделом маргиналов.

После того как последний белый глава ЮАР де Клерк вывел «Национальную партию» из правящей коалиции в 1996 году, белые фактически исчезли из внутренней политики. Этого, в принципе, достаточно, чтобы характеризовать де Клерка как предателя – но по этому пути он шёл ещё до отмены апартеида: устранив в результате внутрипартийных интриг предыдущего лидера Питера Боту, он уже через год легализовал АНК и Коммунистическую партию, против которых ЮАР сражалась много лет. Он же принял решение выпустить Манделу. При этом на выборах 1994 года «Национальная партия» получила серьёзные 20 %, отражавшие предпочтения не только белых, но и цветных, и чёрного среднего класса. С такими лидерами белым и враги были не нужны – дальше, уже в качестве «влиятельного интеллектуала» и «общественного лица», де Клерк уговаривал белых смириться с правлением чёрного большинства.

А что белые радикалы? Ещё в 1993 году Эжен (Юджин) Ней Террбланш, скандально известный идеолог африканерского национализма и белого превосходства, угрожал начать боевые