Не знаю, как объяснить свои ощущения в этот момент. Почти каждый человек в своей жизни чувствовал себя так, словно за ним пристально наблюдают. Это как минимум неприятно – тело напрягается, предчувствуя возможную опасность, а неизвестность и бесформенность нависшей угрозы заставляют обостриться все органы чувств. Ткни в такой момент тебя кто-нибудь в спину – и есть все шансы умереть от сердечного приступа.

Так вот, я чувствовал себя в точности до наоборот. Слегка нервничал, понимал, что меня тянет зайти в церковь, но при этом был почти на сто процентов уверен, что за мной никто не наблюдает, а если бы кто и наблюдал, то с совершенным равнодушием.

Пока я мялся у порога, тщетно борясь с порывом, тучи еще сильнее сгустились, вдали послышался раскат грома и почти одновременно с ним – воодушевленные голоса. Я оглянулся и вскоре увидел, как за оградой по улице бодро маршируют какие-то люди, много людей, кое-кто из школы, кое-кто – с моего двора. Я видел знакомые и одновременно незнакомые лица, к которым наяву не чувствовал ничего, кроме, может быть, легкой симпатии, но во сне они почему-то вызвали нечто вроде страха.

Один из марширующих увидел меня и остановился. Я присмотрелся и заметил, что у мальчишки мое лицо. Оно определенно было моим, но при этом на нем застыло совершенно не присущее мне выражение.

Еще несколько человек остановились, замахали руками и призывно закричали:

– Маркус! Маркус!

Только обращались они не ко мне. Мальчишка с моим лицом запрыгнул на бетонное основание забора, повернулся к толпе и стал что-то говорить. Толпа разражалась одобрительными криками и рукоплескала.

Меня одолел настоящий ужас. Толпа кричала уже в сотню голосов, зовя меня по имени, а мной завладела одна мысль – не хочу. Не хочу видеть этого, не желаю слышать. Я хотел исчезнуть, провалиться сквозь землю, но это было невозможно, и поэтому я ворвался в церковь.

Стоило преодолеть порог, голоса за спиной стихли, меня окутала тьма. Не было видно ни зги. Дрожа, я на ощупь стал пробираться вперед, спотыкаясь и падая, разбивая колени и локти. Постепенно ощущение пространства сменилось спертым воздухом, словно я оказался в каком-то подземелье. Я пытался нащупать стены и потолок, но ничего не получалось.

Я по-прежнему часто падал, хотя и не мог понять, обо что постоянно спотыкаюсь и во что врезаюсь. Силы убывали. Упав в очередной раз, я понял, что не могу подняться, и продолжил путь ползком. Хаос, загнавший меня в церковь, успел забыться, страх тоже, теперь мной владело странное чувство, что впереди – нечто очень важное, без чего обратно мне лучше не возвращаться.

Я полз бесконечно долго и наконец ощутил дуновение ветра. Еще один рывок – и я чуть не полетел вниз.

С бешено бьющимся сердцем я вцепился в каменную поверхность, по которой полз, так что заныли и наверняка закровоточили пальцы. Кое-как отодвинулся подальше и руками осторожно ощупал обрыв. Прислушался. Далеко-далеко внизу неприятно хлюпала вода. Оттуда тянуло сыростью и гнилью.

Я готов был заплакать от отчаяния. Я знал – впереди, за пропастью, есть то, ради чего я преодолел весь этот путь. Можно было повернуть обратно, но я знал и то, что второго шанса не будет.

– Что ты тут делаешь? – раздался вдруг надо мной строгий голос.

От удивления очередной всхлип застрял у меня в горле. Я поднял голову – казалось, что говорящий стоял прямо передо мной, хотя это было невозможно по той простой причине, что передо мной простерлась зияющая пустота.

Тьма вроде бы немного рассеялась. Во всяком случае, я сумел разглядеть человеческий силуэт, и он действительно находился там, где простой смертный давно ухнул бы вниз.

– Не знаю, – честно признался я, вытерев слезы. – Как ты там стоишь?

– У тебя так не получится, – было мне ответом.

– Но мне надо пройти дальше.

– Я могу помочь тебе.

– Помоги. – Я протянул руки к неясному силуэту с такой мольбой и таким доверием, каковые потом сам не смог объяснить. А между прочим, его предложение помочь прозвучало таким уничтожающим тоном, что вполне можно было подумать: помощь состоит в сбрасывании в пропасть.

Неизвестный, видимо, тоже не ожидал такой покорности, потому что счел нужным уточнить:

– Ты еще можешь вернуться.

– Нет, – отрезал я, твердо уверенный – то, что находится за пропастью, сделает меня таким, каким я должен быть, а не таким, каким хотел стать под влиянием окружающего мира.

Забрезжил свет. Я увидел под собой каменную поверхность, а впереди – бездонную пропасть и того, кто говорил со мной. У него были светлые волосы и белая кожа, изборожденная темными знаками. Будто чернильные струйки стекали с его лица по всему телу, попутно вырисовывая неведомые иероглифы и все-таки оставаясь лишь подтеками. Но, самое главное, за спиной у него были черные крылья, и это вызвало у меня прямо-таки чудовищное облегчение, потому что стало понятно, как он не падал в пропасть, и это лишний раз подтверждало, что он мог мне помочь.

Я продолжал тянуть к нему руки, и он взял их в свои.

После этого я проснулся с ватной головой, ноющими коленями и локтями, словно и впрямь полз на них много часов, и совершенно невменяемым душевным состоянием. Потребовалось выпить целых три кружки горячего шоколада, чтобы кое-как прийти в себя и успокоиться. Сон там или нет, но страх, долгая и трудная дорога и уж тем более встреча с ангелом ни в каком виде не проходят бесследно.

Где-то через час мне стало лучше, но сновидение никак не желало покидать мои мысли. Было еще очень рано, но я решил выйти на прогулку – и так и сделал, забыл даже сменить одежду, мятую со сна.

Небо было серым и тяжелым. Я поплутал немного по району, но в результате нашел церковь. Она оказалась в столь же плачевном состоянии, как и в сновидении.

Впрочем, одно важное отличие имелось: двор не был пустым. У приоткрытой двери стоял светловолосый человек в черной сутане, явно поджидая кого-то. Я узнал в нем чернокрылого ангела. Чернильных узоров на его лице и руках не было, крыльев тоже не наблюдалось, вместо длинных гладких волос – небрежные спутанные пряди, но я все равно не сомневался, что это именно он.

Я подошел вплотную и сказал:

– Привет. Как тебя зовут?

– Я Асфодель, – ответил он и протянул руку ладонью вверх. – Ключ.

Я растерянно посмотрел на него, но он терпеливо ждал, и я уже хотел отдать