с детства не изменилось: гостиная всегда была маминой зоной, кабинет — папиной). Постучал по косяку, прежде чем войти.

Папа и его гость сидели в креслах, возле небольшого столика, на котором стоял заварочный чайник — явно только что залитый, если судить по легкому дымку из носика — и три чашки. Андрей Васильевич поднялся навстречу сыну.

— Да я сплю, что ли! — воскликнул он, пораженно глядя на Аркадия. — Или спятил на старости лет⁈

Несмотря на свои солидные девяносто четыре, командор Весёлов совсем не выглядел спятившим. Или даже просто дряхлым стариком. Худой, высохший, очень высокий — Аркадий ростом пошел в него, а вот Лёшка и Сашка удались гораздо ниже, в мамину родню — он все еще производил впечатление человека крепкого и полного жизни. Обычно ему давали лет семьдесят пять, не больше.

Аполлон Квашня, например, хоть и моложе на тридцать лет, выглядел намного хуже из-за нездорового, одутловатого лица.

— Нет, папа, не спишь, — улыбнулся ему Аркадий. — И не спятил. Вот так я теперь выгляжу. И чувствую себя соответствующе.

— Слава Творцу! Ну иди сюда, сын! — командор Весёлов широко раскинул руки. — Обниму!

И сам пошел навстречу.

Он всегда был таким человеком: не скупился на проявления чувств, чуть что обнимал, ерошил волосы, не стеснялся целовать сыновей, даже когда те уже подросли (и активно протестовали!), щедро делился своим теплом. С возрастом ничего не изменилось, хотя теперь у него не хватало рук, чтобы крепко сжать Аркадия за плечи, как бывало прежде.

Если бы Аркадий не успел!..

Но он успел. Благодаря Кириллу. Кириллу, дед которого сейчас сидит здесь и с удивлением смотрит на встречу отца и сына, явно не в состоянии понять, откуда у почти столетнего вдовца вдруг взялся в сыновьях сущий мальчишка! А может быть, уже мысленно примеряя на Весёлова-старшего интрижку с молодой женщиной лет двадцать пять-тридцать назад.

Оторвавшись от отца, Аркадий обернулся к его гостю. Он видел фото магистра Квашни не далее как вчера, и еще тогда несколько удивился. А вживую было даже заметнее. Ни малейшего сходства с Кириллом ни в чем, но вот глаза точно такие же. Как и у его дочери. Кровь все-таки — она кровь и есть, даже если люди утратили доверие друг к другу и перестали общаться.

— Здравствуйте, вы, должно быть, Аполлон Теософович? — спросил Аркадий своим приветливым светским тоном.

— Он самый, — тоже вроде бы вполне светски ответил магистр и начал с кряхтеньем подниматься с кресла.

— Прошу, не вставайте, — Аркадий шагнул к нему, протягивая ладонь для рукопожатия. — А меня зовут Аркадий Весёлов, я старший брат Алексея.

Поднятая рука Квашни замерла на полпути.

— Вы шутите, молодой человек? — спросил он подозрительным тоном.

— Какие уж тут шутки, магистр, — с явным удовольствием произнес отец. — Это мой средний сын, тот самый, расспрашивать о котором ты сюда приехал. Который якобы похитил твоего внука, заморочил дочери голову и вообще занимается непонятно чем. Я верно излагаю?

Та-ак. Аркадий укоризненно покосился на отца. Ну, папочка! Мог бы и предупредить по телефону, чем дело пахнет, если уж все вычислил с полуслова! Ох уж эти его сюрпризы! Он и в детстве любил огорошить сыновей чем-нибудь неожиданным, а потом смотреть, как они разгребут последствия.

Андрей Васильевич сделал вид, что не понял красноречивого взгляда сына.

— Давайте я чаю налью, — сказал он очень доброжелательно и как-то особенно по-стариковски. — Посидим, посудачим, э?..

…Разговор оказался довольно коротким и очень информативным. Аполлон Теософович Квашня мало чего знал о магии и детях-волшебниках, но человеком был здравомыслящим. И — в самом деле Лёшкиным другом, хотя Аркадий почти уже решил, что это просто предлог встретиться с отцом.

Приехав в Лиманион вместе с дочерью, Квашня столкнулся с информационной блокадой. Если Афину Аркадий пригласил в госпиталь и поговорил с ней еще первого числа, то на ее отца распространить приглашение он даже не подумал. Не подумал об этом и Кузнецов, хотя оба они знали о присутствии Квашни в столице. Но как-то списали со счетов. В итоге престарелый магистр солнца сидел в номере гостиницы, время от времени названивал дочери по телефону, получая одинаковые ответы «со мной и Кириллом все хорошо, ничего не могу тебе рассказать, папа, езжай домой, я еще задержусь».

Не дождавшись вменяемой информации и тревожась за дочь, Квашня начал обзванивать тех из своих бывших знакомых и сослуживцев, которые могли обладать хоть какими-нибудь сведениями. Ну и вышел на некоего «знакомого знакомого», который пригласил Квашню на встречу в укромный ресторан.

— Посидели мы с ним сегодня в обед, — хмуро рассказывал Кириллов дед. — Я думал, он военный, а это какой-то мутный тип, чиновник, да не кадровый, а из выборных. Самый поганый сорт. Крутил, вертел чего-то. Ну и говорит, что есть, мол, в Службе поддержки детей-волшебников какая-то Программа, вся из себя засекреченная, что курирует ее Служба внутренней безопасности, а занимается ею некий Аркадий Весёлов. И что детей-волшебников, которые участвуют в этой программе, периодически вызывают в военный госпиталь на Командора Гарина в Лиманион. Возможно, для каких-то экспериментов. И что эти дети-волшебники потом долго не живут.

Аркадий почувствовал, что настало время выкручивать все наработанные годами и десятилетиями навыки самоконтроля на максимум.

— Поразительная информированность, — с приятной (отработанной в зеркале) улыбкой сказал он Квашне. — На самом деле все примерно так и есть. С некоторыми нюансами.

— И где мой Кирилл? — хмуро сказал Квашня.

— Думаю, сейчас как раз занимается теми самыми экспериментами под наблюдениями врачей, — хмыкнул Аркадий.

— Ах ты!.. — Квашня все-таки начал подниматься с кресла.

— Спокойно, магистр! — рявкнул Аркадий, вставая тоже. — Я не причинял вашему внуку ни малейшего вреда! И не причиню. Во всяком случае, намеренно. Эксперименты, о которых идет речь — поиск методов магического оздоровления организма!

— И что⁈ — нахмурил массивные брови Квашня.

— Ваш внук не подопытный, а, напротив, сам проводит исследования! И если вы думаете, что ему либо Афине Аполлоновне легко запудрить мозги, то вы плоховато их знаете.

— Это что вы мне хотите сказать? — буркнул Квашня. — Мне дезу скормили?

— К несчастью, не совсем. Другие дети-волшебники в самом деле погибли. Я сам едва не погиб. Как вы думаете, почему? Потому что кое-кому наша Программа очень поперек горла! И один из этих персон с вами