сооружение из белоснежного камня. Ее наверняка было видно с любой точки Баргеста. Башня стремилась вверх, сияя симметрично расположенными окнами, что указывало на наличие внутри комнат. Да, Виандер Первый не поскупился на обустройство и размеры личной сокровищницы.

– Эм… – протянула я. – Как мы туда войдем? Помнится, у Иелграина на входе в дом была магическая охрана. Если внутрь заходил чужой, то звенело так, что мозги из ушей лезли. Тут нет такого?

– Есть, – «обрадовал» Тессарион. – Но в башню могут заходить те, кто одной крови с главой кантона. Вам повезло, с вами родная кровь Виандера Первого, – он шутливо поклонился. – Пока вы со мной, вам ничего не грозит.

– Стоит ему сделать шаг из башни, как ловушка-то и захлопнется, – проскрипел мнительный ворон.

Я схватила его за клюв и сжала.

– Ес-с-ли он предас-с-ст, мы отомс-с-с-стим! – зашипели аекки. – Тогда у главы кантона будет де-с-с-сять с-сыновей вмес-с-сто одиннадцати. Зачем ему вообщ-ще с-с-столько?

– А чего мелочиться, можно полностью лишить его наследников, – неожиданно поддержал Дукос.

Какие грозные у меня защитники, однако. На душе потеплело. А Тессарион сделал вид, будто не слышал наших перешептываний.

– Идемте.

Огромную лужайку аекки преодолели завихрениями черного тумана. Как клубы дыма, они стелились над травой, временами останавливаясь, частично уплотняясь и в такие моменты обретая черты. Восемь дымных созданий, бывших когда-то темными магами. Нанси оказалась высокой статной ведьмой с резкими чертами лица. То, что ранее было волосами, развевалось плащом, сливаясь с полупрозрачным телом. А семь аекков-мужчин были похожи и не похожи друг на друга. Крупные черты лиц, плотно сжатые губы, волосы собраны в хвосты. Все были крепко сложены при жизни. На шеях – нечто вроде ожерелий из костей. Среди темных фигур белым пятном выделялся Дукос, предпочитая скользить плотной дымкой рядом с Нанси.

– Впечатляет, – прошептал некромант, во все глаза взирая на продвижение Теней.

Вместе с ним и вороном на плече мы преодолели зеленое пространство следом за аекками. Стоило войти в башню, как на самом нижнем, принявшем нас этаже вспыхнули глаза многочисленных статуй. Я чуть не подскочила от неожиданности.

– Что это?!

– Освещение. Любит папа шокировать.

– А-а…

По стенам башни вверх закручивалась спиральная лестница, оставляя середину пустой. Дукос и аекки свечками взмыли вверх, а затем вернулись, чтобы доложить: нужная комната под самой крышей. И она битком забита всякого рода предметами.

– Нам туда, – подтвердил Тессарион. – Прости, Соана, идти придется пешком. Отец обычно строит портал, не утруждается ходьбой по лестнице. Я тоже могу. Но портал сразу почуют. Тут столько чар в каждый камень понапихано, что любое заклинание вызывает вибрацию. Тогда как простое физическое присутствие отцу не заметить. Недоработка, наверное. Этот момент мы с братьями еще в детстве выяснили, когда прятались от отца и его придирок. Если тут не колдовать, то башня молчит.

– Значит, топаем ножками.

Ступеньками меня было не напугать. Хотя уже на середине подъема я тяжело дышала и завидовала аеккам, Дукосу и даже Верховоду. Они все могли летать! Наконец колдовской чертог явил перед нами свою сокровищницу. На первый взгляд она была наполнена всяким хламом. Столы, секретеры, низкие оттоманки, сундуки – все пространство было уставлено разнообразными предметами. Некоторые выглядели роскошно, как истинное сокровище, достойное башни, другие – невыразительно и просто. Как чердак старого дома, весь верхний этаж башни был превращен в склад. При желании здесь можно было играть в прятки! Даже ниши, задрапированные бархатными портьерами, имелись. Можно было еще забраться под стол. Или просто затеряться среди внушительных гор добра. Освещалось это великолепие теми же статуями с горящими глазами, как на входе. И свет лился через полностью прозрачную крышу.

– Если у моего отца на тебя что-то есть, то это хранится здесь, – проговорил Тессарион.

Теперь мы в полной мере оценили степень его доверия.

– Тут столько всего… Как же найти то, что мне надо?

– Теоретически это делается по запаху твоей магии. Магия каждого существа пахнет по-своему. Необязательно осматривать каждый предмет. Прикрой глаза, старайся лишний раз ничего не трогать, чтобы не отвлекаться, и чувствуй…

Некромант откинул назад блондинистую голову, прикрыл глаза и потянул носом, демонстрируя.

– Я и сама не горю желанием дотрагиваться до вещей в сокровищнице колдуна, – проворчала, наблюдая за ним.

Прикрыв глаза, я попробовала сосредоточиться, однако понятия не имела, как пахла моя магия.

– Мы помож-ж-жем, – зашипели аекки. – Твою магию, С-с-соана, мы давно выуч-ч-чили. Вкус-с-сная… Не с-с-спутать…

Дымными струями они потекли меж предметов. А вот Дукос жалко скукожился среди многообразия вещей.

– Мне плохо здесь, – прошелестел он. – Столько черной магии… Тошнит! Я побуду внизу, в коридорчике… С вашего разрешения.

– А мы будем искать!

Остальные разбрелись по комнате, рассматривая горы вещей. Ну, это я рассматривала. А аекки и Тессарион по-особенному в них вглядывались, чуть ли не внюхивались, замирая то перед одной, то перед другой вещицей. Даже Верховод перемещался по хранилищу, хлопая крыльями, и что-то высматривал. Я так чуять магию не умела. Поэтому просто бродила, ища собственную расческу по старинке: глазами. И поражаясь, сколько существ у Виандера Первого на крючке. Верно говорят: власти без жертв не бывает. А власть черного колдуна точно зиждилась не на взаимном уважении. Каждый предмет здесь кричал о том, что на его владельца у главы кантона есть компромат. Или нечто, что делает жертву послушной. Возможно, как правитель Виандер Первый не так уж плох. Во всяком случае, не кровавый тиран, иначе в Баргесте об этом бы шептались. Но он явно предпочитал иметь чудесную «кнопку», которая гарантирует верноподданность при любом раскладе. Чем дальше, тем больше я понимала Илгру, который уехал отсюда подальше. И навесил на дом заклятия, защищающие от вторжения.

– Наш-ш-ш-шла! – оглушительно зашипела Нанси, зависнув над одной из куч барахла. – Наш-ш-ш-ла! Пахнет наш-ш-шей девоч-чкой!

Мы сбежались к ней. На изящном трюмо среди хрустальных пузырьков лежала сделанная из тряпок кукла. Заготовка на скорую руку, без прорисованного лица, угадывались лишь контуры женщины. Но зато к тряпичной голове был приколот пук моих волос. Расчески рядом не наблюдалось. Наверное, ее уничтожили, собрав пряди.

– Вот же! – некромант изменился в лице, увидев куклу. – Никогда не обольщался по поводу отца, но это… Это слишком! Вызвал бы Иелграина на открытый магический поединок, и порешали бы свои проблемы, как колдун с колдуном!

– Он нам нравитс-ся, – зашипела Нанси. – Чес-с-стный, хоть и некромант. С-с-скажи ему, мы с-с-согласны пойти к нему.

– Что? – удивился Тессарион, оценив выражение моего лица. – Ты улыбнулась. Что я не так сказал?

– Наоборот! Ты только что завоевал признание аекков. Они согласились перейти под твое начало.

Тессарион просиял и нежно