Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оберлин наклонился ко мне, тяжело опираясь на трость. "Ты что-то знаешь?"
Я покачал головой.
"Ты должен начать доверять мне", - сказал он.
"Доверять тебе? После того, как ты заставил джаддианцев выдать меня? После всего этого?" Я жестом указал на руины, на мертвый мир вокруг. "Ты говоришь, что я свободен идти. Думаешь, я не знаю, что случится, если я это сделаю? Что будет с моей дочерью?"
Старик зашелся в очередном приступе кашля. "Ты думаешь, - начал он, снова закашлялся, и я пожалел его маску, - ты думаешь, что я твой враг, Адриан. Я один из последних твоих друзей. Ты знаешь, против скольких планов убийства я выступал в Совете? Сколько заговоров я подавил под столом? Спецбезопасность хотела твоей смерти. Военное министерство хотело твоей смерти. Императрица все еще охотится за тобой. Капелла. Они хотели нанять Вавасора из Аминона, чтобы убить тебя. Ты хоть представляешь, что это?"
Я признался, что нет.
"Они даже купили принца Оанноса".
Это заставило меня остановиться. "Принцу Оанноса заплатили, чтобы он убил меня?" спросил я. "Если это так, то тот, кто заплатил ему, зря потратил свои монеты. Оаннос взял деньги и попытался вместо этого убить Алдию дю Отранто. Я остановил их".
Не впечатленный, Оберлин ощупал карманы своей куртки в поисках носового платка, забыв, что на нем маска с фильтром. "И спасибо Земле за это. Альдия всегда был верным союзником. Без него мы были бы беднее".
"Это говорит человек, который надавил на него, добиваясь моей выдачи".
"Я делаю то, что делаю, ради королевства, - сказал Оберлин, - и ради всего человечества".
Мы стояли там, любуясь песком и городом. Я изучал каждый его бастион, наполовину воображая, что снова вижу фигуру в вуали, ее стигийские складки, не тронутые холодным, разоблачающим светом.
Почему наши художники всегда изображали Смерть в образе дамы?
"Фридрих, - начал я наконец. "Если со мной что-то случится. Если я умру здесь, сражаясь с этой тварью. Мне нужно, чтобы ты поклялся мне кое в чем".
Старик поднял на меня глаза, и я еще раз поразился тому, до какой степени его измотало Вечно быстротечное Время - морщинами и печеночными пятнами, клочковатыми седыми волосами и запавшими глазами. Но он улыбнулся, и на мгновение я увидел худощавое, невзрачное лицо молодого логофета, чье небольшое мужество избавило меня от инквизиции. Он ничего не сказал, но по почти незаметному наклону его головы я понял, что должен продолжать.
"Защити Кассандру", - сказал я. "Проследи, чтобы она оказалась в безопасности. Верни ее на Джадд, если сможешь это устроить. Это единственный мир, который она знает". Я изо всех сил постарался улыбнуться и повернулся к нему лицом. "Она ничто для вашего императорского господина".
"Я ..." Оберлин заколебался. "Я сделаю все, что в моих силах".
"Она не может сделать то, что могу я", - сказал я. "Я знаю, что Капелла захочет подвергнуть ее вивисекции. Не дай им добраться до нее". Я чуть было не положил руки ему на плечи, но, вспомнив снайпера с нашей предыдущей ночной прогулки, передумал. "Пожалуйста".
"Я сделаю все, что в моих силах", - повторил Оберлин.
"Она всего лишь девушка", - сказал я, хотя это было не совсем верно. Она была Мастером меча Девятого Круга, но всю жизнь прожила в Школе Огня, и хотя она знала кое-что о придворной жизни и еще немного о трудностях, она почти ничего не знала о звездном океане. О Галактике, о сьельсинах и о бесчеловечности человека по отношению к человеку.
"Я знаю", - сказал Оберлин. "Знаю".
"Когда-то ты верил в меня, - сказал я, взглянув на Ласкариса, который стоял рядом, как всегда, с изможденным и вытянутым лицом. Временами мне казалось, что он болен даже больше, чем его хозяин, хотя его тяготили только его заботы. "Ты спас мне жизнь, и поэтому я не имею права ни о чем просить… но если я этого не сделаю... покинь это место. Помоги ей. Пожалуйста".
Я понял, что никогда в жизни ни о чем не просил, по крайней мере, с такой откровенностью.
Старый Оберлин протянул руку и взял меня за плечо. Не говоря ни слова, он кивнул.
Этого было достаточно. Облегчение пролилось на меня, как дождь, ибо казалось, что этот человек ответил мне, а не своему кабинету. Затем он отпустил меня и, резко вздохнув, чтобы сменить тему, сказал: "Через пять дней я отплываю в Уильямтаун. Я планирую встретиться с лордом Халлом, чтобы обсудить усиление обороны планеты. Это будет нелегкая работа. Я сказал ему, что ты будешь сопровождать меня".
Я медленнее, чем он, приспособился к смене темы и напрягся. "Что?"
"Он устраивает праздник в твою честь. Частное застолье. Мне сказали, что там будет маленький Колоссо и игры".
"Это... разумно?" спросил я. "Конечно, местные жители не должны знать, что я здесь. Люди будут говорить".
"Какие люди?" - спросил Оберлин, улыбаясь Ласкарису. "В канцелярии генерал-губернатора все знают, что ты здесь. Они не знают, чем мы занимаемся, но это уже другой вопрос".
"А как же наша работа здесь?"
"Это всего на одну ночь", - сказал Оберлин. "Ты сможешь вернуться сразу после. Мне удавалось скрывать тебя от Халла последние два года, но есть пределы даже тому, что я могу сделать".
Я только свирепо посмотрел на него.
"Ты бы предпочел сидеть в камере на Белуше?" спросил Оберлин.
"Я бы предпочел никогда не покидать Джадд", - ответил я. "Я стар, Фридрих. Слишком стар". В тот момент я ощутил всю тяжесть своего возраста, почувствовал всю тяжесть каждого прожитого года.
Оберлин захихикал, откашлялся. "Не говорите мне о возрасте, Ваша светлость. Вечно Быстротечное Время было гораздо добрее к вам, чем ко мне". Он замолчал, тяжело опираясь на трость.
Я попридержал язык и наконец произнес: "Время никогда не бывает добрым".
ГЛАВА 18
ПЕРЕД ПРАЗДНИКОМ
"Ты уверен, что не хочешь, чтобы я поехала с тобой?" спросила Кассандра, отложив ложку и пристально глядя на меня. "Я не против. Будет приятно выбраться отсюда и заняться чем-то другим".
Ужин состоял из холодного супа из картофеля и лука-порея, выращенных в маленьком гидропонном саду "Аскалона", салата из помидоров, выращенных там же, и буханки черного хлеба, испеченного из муки и протеина бромоса, взятых из лагерных запасов. Мяса не
