class="p1">Вот бог из Божественного Царства — его золотые доспехи теперь напоминали смятую фольгу, а из-под шлема сочилась черная жижа вместо крови.

Рядом — Кудесник из Прекрасной Невозможности. Его тело теперь выглядело как потухший фонарь: потрескавшаяся оболочка, внутри — пустота. Дальше — кто-то из Владык, судя по остаточной энергии. От него осталась только рука, сжимающая посох. Пальцы не разжимались даже в смерти.

И повсюду — осколки того, что совсем недавно было Руйгу мира фестиваля. Говорили, что Руйгу нельзя окончательно убить? Вот — доказательство обратного.

Они светились. Тускло, но назойливо, как угли после пожара. Кусочки ауры, обрывки энергии, фрагменты законов — все, что осталось от того, что когда-то называлось великой силой.

Я попытался толкнуться от крупного обломка камня, на котором лежал.

Правая рука не ответила. Глянул вниз — ее просто не было. Плечо заканчивалось рваным шрамом, будто меня разорвали, как тряпку.

Ног тоже не было. Ладно. Значит, будем работать с тем, что есть.

Я приподнялся на локте (левом, единственном), осматриваясь.

Пустота вокруг медленно вращалась, унося обломки в никуда. В огромном пространстве, некогда занимаемом целым миром, лишь в нескольких местах можно было заметить движение.

Варгат, Второй Абсолют из Абсолютного Домена, такой хладнокровный и непоколебимый, теперь походил на вытащенную из пожара куклу. Его доспехи треснули по швам, обнажая обугленную плоть, правая рука висела как тряпичная, пальцы судорожно сжимали и разжимались, будто пытаясь поймать ускользающую жизнь.

В противоположном от него конце хаоса корчился в немой агонии Пламенный Кулак. Его нижняя половина тела превратилась в кровавое месиво, внутренности вываливались наружу, пульсируя в такт угасающему сердцебиению, волосы слиплись от крови и пыли. Глаза были полны животного ужаса. Кажется, Алистеру не удастся совершить месть за свою любимую собственными руками.

Эр Фи Си, одна из Высших Богов, прислонилась к обломку мраморной колонны. Ее стройная нога была переломана в неестественном положении, бедренная кость прорвала кожу и торчала наружу, окрашенная в багряный цвет. Она пыталась залатать магией рваную рану на животе, но пальцы дрожали, а нити ауры рвались, не выдерживая нагрузки.

А потом пространство разорвалось. Не треснуло, не раскололось — именно разорвалось, как гнилая ткань под когтями. И из разлома вышли они.

Байгу.

Семь фигур, каждая — воплощение закона, который они представляли. Катрион, абсолютно бесстрастный в своем жучином обличьи. Умса, чьи глаза пожирали свет. Семургдалион, пылающий пламенем феникса. Циарин, Воффалин, Золотая Челюсть, Беннингируда.

Было очевидно, что они прекрасно знали о взрыве, а значит и устроили его тоже они. Мысли Алистера по поводу духовной арены и ее странных правил обрели смысл.

— Как вы смеете устраивать подобное⁈ — взвыл Понтифик, также как и я, лишившийся трех из четырех конечностей. — Наши скопления не позволят вам…

— Вам не позволят? — Умса рассмеялся, и звук этот заставил треснуть один из осколков мира под ногами раненых. — Вы сейчас похожи на щенков, тявкающих на грозу.

— Вы уничтожили фестиваль и свой шанс на мирное разрешение этого конфликта! — прохрипел Варгат.

— Нет. — Катрион поднял руку, и тишина упала, как гильотина. — Это сделал не мы. Вы отрезали нам все пути к отступлению, загнали в угол и думали, что мы просто проглотим это унизительное решение? Но если вы ищете виноватых… — Его пальцы сжались. — Тогда да. Мы — те, кто решит, что с вами делать дальше.

Тишина.

— Вам это с рук не сойдёт!

Умса вздохнул.

— Лучше мы объявим войну всем Великим Душам, чем позволим собой помыкать.

И тогда началось.

Умса не тратил времени на театральность. Его пальцы сжимались в воздухе — и очередное тело взрывалось, как перезрелый плод. Кости трещали, плоть рвалась на клочья, разбрасывая внутренности по искореженным обломкам фестиваля.

Семургдалион действовал методичнее. Его пламя выжигало тела, даже те, что уже очевидно были мертвы, уничтожая любую, даже самую малую, надежду на спасение.

Циарин просто шёл сквозь хаос, и всё живое на его пути рассыпалось в прах.

Катрион просто наблюдал, не собираясь марать руки.

Варгат, Второй Абсолют, отпрянул назад, его обычно невозмутимое лицо исказил ужас.

— Ги! — его голос прорвался сквозь грохот разрушения.

Первый Абсолют, пострадавший меньше всех, и не подававший признаков жизни, кажется, из-за своей абсолютной лени, встрепенулся и бросился к Варгату.

— Двери к спасению закрыты, — прошипел Умса, сжимая пространство вокруг беглецов.

Но Ги неожиданно усмехнулся.

— Если только для вас.

Его тело вспыхнуло мощнейшей аурой, как будто бы вовсе не затронутой взрывом, превосходящей всех присутствующих Байгу, кроме Катриона, вместе взятых, от которой только что бывшие такими гордыми и пафосными Байгу отпрянули, как от огня.

Однако сражаться он не стал. Подхватил Варгата и рванул прочь в Пустоту на невероятной скорости

— Нет! — взревел Семургдалион, бросаясь вдогонку.

Но было слишком поздно. Двое Абсолютов сбежали.

Среди гор трупов стоял лишь один выживший.

Понтифик.

Его некогда величественные доспехи теперь напоминали смятую фольгу. Кровь сочилась из-под шлема, образуя липкую лужу у его колен.

— И что с ним? — Циарин пнул поверженного гегемона ногой.

— Убить, — тут же отозвался Золотая Челюсть.

— Подождите. Он может быть полезен.

Умса замер перед Понтификом. Тот медленно поднял голову. Его глаза, полные ненависти, встретились с пустотой под капюшоном Умсы.

— Я… не ваш…

— Посмотрим, — ухмыльнулся также подошедший к ним Циарин. — Поздравляю, Понтифик. Ты только что получил пожизненный приговор.

Он щёлкнул пальцами, и поверженный гегемон исчез в чёрном портале.

Тишина снова воцарилась над кровавым полем. Но не для всех.

Где-то среди трупов, я всё ещё дышал.

Умса подошел первым. Его тень, даже без тела, давила сильнее цепей. Он склонился, и я увидел свое отражение в его зрачках — обугленный торс, обрубки конечностей, кожу, сползающую клочьями.

— Тим Тарс… — ухмыльнулся он, — надо же, даже не верится, что я вижу тебя в таком жалком состоянии. Чего ты хотел добиться, возвращаясь в мир фестиваля после всего того, что натворил? Дай угадаю: хотел спасти женушку, которую не нашел в резиденции Гипноса?

Мои зубы скрипнули.

— Мы достаточно с ним говорили, — Семургдалион подошел и я ощутил нарастающую боль в обожженной плоти. — Он украл у меня золотой рог. Осквернил сокровищницу. Я требую его голову.

Катрион шагнул вперед, вставая между мной и Семургдалионом.

— Он помогал мне, и не раз. И в будущем его сила еще может оказаться полезной. — Он пнул мой бок, но