Тело кое-где выгорело до самых костей, а в других местах обуглилось и почернело. Огонь почему-то не тронул кожу на лице, но выше виднелся череп, до белизны омытый дождем. Руки вывернулись, словно клешни, и вода с небес наполнила пустые глазницы.

Финн и Дариус завернули останки в одеяло и унесли их в лагерь. Хотя на время боя Эко вышел из Цепи, маги сразу поняли, что он мертв. Все вокруг видели, как с неба, словно знамение богов, упал столб белого пламени, но лишь те, кто был связан с Источником, прочувствовали его до самых костей. Энергия переполняла воздух даже спустя много часов. У Элоизы покалывало кожу, как бывает, когда сядешь слишком близко к огню.

Остальные маги молча стояли у шипящего костра. Все промокли насквозь, однако никто не жаловался.

– Я незнаком с обычаями Первых людей, – сказал Дариус, вопросительно глядя на друзей.

– Эко нужно похоронить глубоко в земле, – ответила Элоиза. – Вернуть его к груди Элвеи. – Финн с готовностью потянулся к Источнику, но Элоиза покачала головой. – Могилу роют руками.

Они нашли уединенное место возле рощицы на краю лагеря. Несколько солдат увязались следом, но, не увидев ничего примечательного, встали поодаль. Сегодня многие копали могилы или сжигали покойников на погребальных кострах.

Элоиза быстро раскраснелась от работы, одежда ее липла к телу от пота. К счастью, землю, еще недавно суровую после долгой зимы, сегодня умягчил дождь.

Копали по очереди, парами. Было нелегко – никто, кроме Финна, не привык к тяжелому труду. После дневного сражения маги выдохлись, а работа забирала остатки сил. Только кузнецу, казалось, все было нипочем: он трудился с удовольствием и часто сменял других раньше своей очереди. На его руках и груди под намокшей одеждой перекатывались могучие мышцы. Быть может, это напомнило ему старую жизнь, когда он целыми днями работал в кузне.

Туле, казалось, вот-вот рухнет на землю, но его фиолетовые глаза ярко горели в наступающих сумерках. Элоиза помнила, какие испытания выпали на его долю, и поэтому знала: он крепче, чем выглядит.

Когда могила достигла шести футов в глубину, маги осторожно опустили туда тело Эко.

– Милостивый Элвеи, – сказала Элоиза, вытянув руки и обратив лицо к небу. – Благослови и сохрани твоего верного слугу Эко. Прими его в свои объятия и прости его прегрешения. Он был благородным, добрым и щедрым. Он страдал за других и проделал долгий путь, чтобы встать на защиту незнакомых людей. Даруй ему вечный покой. – Элоиза вопросительно посмотрела на остальных. – Обычай требует, чтобы каждый сказал в память о нем несколько слов.

К удивлению Элоизы, первым вызвался ее супруг. Дариус терпеть не мог выступать на людях и быть в центре внимания, но, судя по решительному виду, хотел выговориться.

– Его любовь к родине была заразительной, – сказал он со слабой улыбкой. – Я теперь знаю: ее сокровища – щедрые дары земли, моря и неба – нельзя принимать за должное. – Дариус приоткрыл рот и попробовал дождь на вкус.

Элоиза посмотрела на остальных, и вперед выступил Финн.

– Эко показал мне, какой я неуклюжий по сравнению с ним, – сказал кузнец. – Он всегда владел собой. А если боялся, то никогда не показывал. Я бы хотел быть как он.

Речь была безыскусной, но коснулась чего-то, что Элоиза только пыталась облечь в слова.

Маги не отрывали взгляда от могилы и не замечали толпу, собравшуюся поодаль. Солдаты пришли почтить память одного из тех, кому были обязаны жизнью.

Элоиза посмотрела на Туле, и тот через силу заговорил. С израненным горлом шаэлец мог только хрипло шептать.

– Эко любил свою землю, свою семью, но больше всего – свою родину. Как-то вечером я застал его в слезах. Он сказал, что плачет от тоски по дому. Он родился уже по эту сторону Гиблого моря и все же не мог вспоминать о родине без слез. Первых людей изгнали задолго до того, как он появился на свет. Эко страдал за проступок, которого не совершал. Еще в детстве его отец рассказывал истории о величии их родного края, и ночами наш друг мучился от того, что никогда не увидит тех бескрайних лесов. Я встретил в нем пылкую душу. Он любил свою страну так же сильно, как я – свою.

Элоиза вспомнила, как сама недавно вернулась на родину. И каково было Эко знать, что он никогда не увидит родного дома? Она-то уехала из Севелдрома на поиски приключений, за новой жизнью, да так и осталась на чужбине. Ничто не влекло ее обратно. А если бы выбора не было? Мысль об этом неожиданно больно ранила.

– Эко научил меня любить, – сказала Элоиза. – Любить все вокруг, но больше всего – близких людей.

Она улыбнулась друзьям и ощутила силу их братства. Мало кому посчастливилось испытать те узы, что связывали их с миром и между собой. Если достаточно глубоко погрузиться в Источник, можно было услышать, как стучит сердце Творения, как жизнь приливами и отливами бьется о берег. Думая о паутине, которая опутывает все сущее, Элоиза вдруг кое-что поняла.

– Эко был храбрее любого из нас, – продолжила она. – Порой он говорил о других местах и временах, причем всегда как-то смутно, будто не мог точно вспомнить. Думаю, в глубине души он знал, что его ждет.

– Знал, что умрет? – спросил Финн.

Элоиза помотала головой.

– Он знал, что однажды встретит могущественного врага, но исход битвы был неясен.

– Он был Оракулом! – воскликнул Дариус потрясенно и трепетно.

– В каком-то смысле, – кивнула Элоиза. Она не любила это слово, но не могла иначе описать дар Эко. – Он понимал, что может умереть, и все же добровольно вышел из Цепи. Не знаю, многим ли из нас хватило бы храбрости так поступить.

Все слова были сказаны. Маги взялись за лопаты, несколько солдат пришли им на помощь. Яма быстро наполнилась, и вскоре лишь холмик земли указывал, где похоронен Эко. В согласии с обычаями его народа, на могиле не поставили надгробного камня. Эко вернулся к земле, в объятия Элвеи, голый и безымянный – каким и пришел в этот мир.

* * *

Таландра выпивала нечасто, однако сегодня чувствовала, что вправе пожалеть себя и утопить горе в вине. День выдался кровопролитным и обошелся Севелдрому недешево. Особенно из-за потери боевого мага. Принцесса знала, что думать так – черство, и все же… Солдатам можно было найти замену, боевому магу – нельзя.

За несколько часов до первого донесения в кабинет Таландры, спотыкаясь, вошел Балфрусс. Он был спросонья: волосы спутались, глаза покраснели. Сквозь слезы, бежавшие по лицу, он рассказал ей, что Эко мертв. Его убил Чернокнижник. Благодаря мысленной связи с Туле Балфрусс почувствовал и разделил горе своих собратьев. Королевский аптекарь помог принцессе уложить мага в постель и дал ему снотворное зелье. Тот забылся на несколько часов. Принцесса надеялась, что для ночного бдения этого хватит.

Боевые маги принадлежали к вымирающему племени. Еще одна потеря в их рядах – и враг победит числом. Неважно, сколько воинов призовет Севелдром: Чернокнижник с Осколками разорвут их на части, выжгут огнем и испепелят молниями. Целая армия будет уничтожена еще до захода солнца, а уж обрушить городские стены и посадить Тэйкона на трон покажется колдуну детской забавой.