Согласно последнему отчету от Гундера, мятеж в Перицци набирал обороты. Это вселяло надежду. Если они отнимут город у Тэйкона и выбьют оттуда Избранных, королева вернет себе трон. На западе пристально следили за событиями в Зекоррии, где благодаря первосвященнику Филбину также росло напряжение. Вдобавок доверенные лица принцессы сообщали, что раскол наметился и среди морринских вожаков. Вместе этого было достаточно, чтобы ослабить альянс. Западные вожди могли отозвать войска с поля боя и сосредоточить силы у себя дома. Тогда войне и кровопролитию придет конец.

Таландра знала, что такое не случается за одну ночь и многое может пойти не по плану, – но что у нее оставалось, кроме слабой надежды? Битвы позволяли только выиграть время. Враг намного превосходил числом.

Перед ней на обеденном столе рассыпались донесения, полные кровавых подробностей боя. Таландра не могла от них отмахнуться, хотя очень хотела. Она налила себе кружку эля и выглянула в окно, думая о других странах и временах. Ночь выдалась холодной, с неба лил дождь, изредка рокотал гром. Молний не было. Необычная гроза служила напоминанием о дневной буре, призванной боевыми магами. Таландру заверили, что гроза рассеется сама собой – оставалось только смотреть и ждать.

Принцесса с наслаждением вдыхала запах дождя, ведь за три дня она ни разу не вышла из дома. Донесения с поля боя и отчеты от доверенных лиц на западе текли непрерывным потоком. Времени едва хватало на урывочный сон.

В такие минуты она обычно искала совета у отца… Увы, те дни прошли. Больше всего на свете Таландра хотела забыться, укрыть свое горе хмельной пеленой, однако даже это ей было не под силу. Разум всегда указывал на бесплодность попыток раньше, чем она успевала напиться.

И вот принцесса пила, глядя в пустоту, погруженная в утомительный ступор и злая сама на себя за невеселые мысли.

В столовую вошли ее братья. Их лица, хотя на обоих застыла скорбь, отчего-то казались посвежевшими. Тиас хмуро выглянул в окно и тут же закрыл ставни, отрезав принцессу от мира.

Тело отца до сих пор было выставлено для прощания – три дня, в течение которых люди в согласии с обычаем могли выразить соболезнования, еще не прошли. Принцесса совершенно вымоталась, но у Тиаса и Хирама вид был окрыленный.

– В чем дело? Хорошие новости?

Братья сели во главе стола по обе стороны от Таландры. После долгого молчания Хирам жестом предложил Тиасу начать, и тот откашлялся.

– На четвертый день тело отца будет… предано огню, – произнес тот. – А потом обычай требует объявить наследника.

Таландра в последние дни много об этом думала.

– Нужно торжественно все обставить, – сказала она. – Люди страдают. Им необходимы утешение и надежда. Они хотят быть уверены в своем предводителе. Пусть знают, что после того, как ты займешь трон, все останется, как прежде.

– Как прежде уже не будет, – сказал Хирам, всегда мрачно смотревший на вещи. Его лицо испещряли крошечные рубцы и свежие порезы. На принце были боевые доспехи – судя по запаху, в них же он и спал. – Не все еще поняли, что мы проиграли битву и потеряли боевого мага, но рано или поздно поймут. Так продолжаться не может.

– Что вы предлагаете? – спросила Таландра.

Ответ был неожиданным: Хирам улыбнулся, а затем засмеялся сквозь слезы. Таландра возмущенно стукнула его по руке кружкой, но он лишь сильнее зашелся в смехе.

– Что смешного?

– Ты так и не поняла. Может, Тиас и похож на отца, но его истинная наследница – это ты.

– Хирам хочет сказать… Мы всё обсудили. Отца сменишь ты. – Тиас посмотрел на нее с теплой улыбкой. – Ты станешь королевой Севелдрома.

Таландра ошеломленно уставилась на братьев. Это шутка? Что ж, их можно понять, сейчас не мешает отвлечься. Однако лица мужчин оставались торжественными.

– Но почему? – выдохнула она.

– Есть много причин, – сказал Тиас. – Я всю жизнь готовился занять трон, но теперь, когда этот день настал, я знаю: из меня выйдет плохой король.

– Отец оставил тебе письмо?

– Нет, но он наверняка все понимал. – Тиас печально улыбнулся. – Ты знаешь свои слабые и сильные стороны, а я – свои. Мне еще многому предстоит научиться, а времени нет. Людям уже сейчас нужен тот, кто их вдохновит. Ты не воин, зато умеешь вести за собой. Я сам это видел. Мы с отцом много раз обращались к тебе за советом. Все решено, Таландра.

– А ты? – Принцесса повернулась к Хираму.

– Когда я действую напролом, ты сохраняешь спокойствие. Ты готова выслушать совет. Мне не хватает терпения, и я иногда слишком мрачно настроен.

– Иногда? – сказала Таландра, и оба ее брата улыбнулись.

– И потом, у тебя гибче ум. Моя сила – в оружии, в генералах и в Создателе, – продолжал Хирам. – Нет, это занятие не для меня.

– Но какой из меня стратег? Отцу хватало одного взгляда на поле боя, чтобы предсказать ход событий.

– Далеко не всегда, – произнес с порога Граэгор.

Очевидно, он стоял в дверях давно и слышал достаточно. Генерал чеканным шагом вошел в кабинет – будто призрак смерти, в неизменной черной броне, с топором и мечом на поясе, хоть сейчас готовый к бою. Казалось, время над ним не властно – во всяком случае, принцесса не видела следов старости, кроме нескольких морщин на лице. Движениям генерала позавидовал бы человек лет на двадцать, а то и на тридцать моложе.

Граэгор обошел стол и встал за левым плечом Таландры, как прежде стоял за плечом ее отца: советник и телохранитель.

– Он учился. Старшие наставляли его, пока он не превзошел учителей и не стал подмечать даже то, что они пропустили. Вы тоже научитесь, а до тех пор вам будут помогать генералы.

– И вас не смущает это решение? – спросила Таландра.

Граэгор был в ее жизни всегда. Он заменял ей дядюшку, а родственников, как известно, не выбирают. Временами принцессе был невыносим один его вид. Грубый, нетерпимый, вечно всем недовольный: у них было мало общего. Они и говорили-то редко, больше всего – о насущных делах в последние несколько месяцев. В трудные времена Граэгор был ценным союзником, но Таландра иногда думала, кем бы он стал без войны и знает ли сам, что собой представляет, когда не с кем сражаться.

– Вы никогда не держали язык за зубами, так что и сейчас не сдерживайтесь, – добавила она.

– Я вижу в вас силу вашего отца, – сказал Граэгор, сжав ее плечо. – Он умело управлялся с мечом. Не лучше меня, конечно, но вполне сносно. Вы, в отличие от братьев, и часа не протянете на передовой.

– Спасибо, что напомнили…

– Однако, – прервал ее Граэгор, воздев мощную руку, – народ Севелдрома процветал не потому, что ваш отец умел драться. Он не рубил соседей на куски и не ставил их на колени. Он поддерживал мир на западе, устраивал браки, обменивался послами, в общем, вел сотню политических игр, на которые у меня нет терпения. Да, вы неопытны на поле боя, зато кое-что умеете в других областях.