Тридцать пятый уровень описывали как сказку, и так оно и было. На потолке был установлен щит, отражавший чистое голубое небо, и ощущение замкнутого пространства, давящее на каждого в башне с детства, здесь пропадало… Лаки на мгновение остановился, наблюдая за движением редких облаков. Вместо блоков с капсулами возвышались коттеджи с хромированными балконами и бассейнами на крыше. Только людей не было. Никто его не окликал, не ловил… Продвигаясь вглубь, он непроизвольно подмечал, чьи имена значились на старомодных почтовых ящиках, поставленных для декора. Сплошные чиновники да менеджеры… Некоторые фамилии не сходили с первых полос газет.

Кое-что стало проясняться, когда он приблизился к центру уровня, на котором обычно пролегали вертикальные туннели для шаттлов. На станции сидели люди с тюками и о чем-то тревожно переговаривались. Было несложно угадать их надежды на то, что за ними, может, еще приедут и увезут их выше…

Башня кверху сужалась, и вскоре он набрел и на домик Моргенштернов – многоуровневый коттедж, увитый настоящей зеленью… И как они только нашли такую плодородную почву? Даже на аграрных уровнях культуры выращивали в основном в биокомпосте, а не в земле. Видимо, эту почву добывали в каких-то очень далеких местах за Вавилоном. Говорят, юго-запад континента пострадал меньше всего и там сохранилась здоровая земля…

– Ау-у! – позвал Лаки.

Никто не отозвался. Он бесшумно пробрался вдоль альпийских горок к веранде. Стеклянная дверь отошла сама. Внутри царила тишина. На разноцветных стенах блестели кастрюли и сковородки, мигали настенные часы. Ощущения от нахождения в чьем-то доме были очень странными. Это оказалась новая локация для Лаки, привыкшего к тесным капсулам да грязным помещениям общего пользования. «Они сидят на подушках! Охренеть!»

Он продвигался глубже в гостиную, затем в столовую… Моргенштернов след простыл. Что же, если он не найдет их, то останется ждать конец всего здесь – среди валиков для задницы и картин. Умирать, так красиво…

– Руки вверх! Я буду стрелять! – раздался за спиной дребезжащий голос.

Лаки быстро задрал ладони и аккуратно покосился на нежданного гостя. И, хвала вышним силам, перед ним застыл взвинченный донельзя сам Като Моргенштерн.

– Это я, Томич! Я вернулся из Секторов Ада и, как просили, разведал про оружие… Помните меня?

Его узнали, хоть и не сразу. Отец Веруки недоверчиво отложил свой карманный пистолет и теперь взирал на Лаки с легким ужасом.

– Как вы сюда пробрались? На наш уровень?

– По мне не видно?

– Держите.

Ему протянули белоснежную салфетку, которой, правда, непонятно на что могло хватить. Лаки утер ею лицо и заискивающе улыбнулся отцу Веруки, сдавшему примерно лет на десять с момента их последней встречи.

– Я все рассказал вашим э-э-э… коллегам, но они как-то тухло отреагировали…

– И тогда вы организовали трансляцию, устроив панику на башне, – устало оборвал его Като. – Слышали мы все.

– А что мне оставалось?! – возмутился Лаки. – Вы все меня обвиняете непонятно в чем, а Синиша между тем катится на вас с большой пушкой, растопляющей любую синтетику! Я попытался сделать то, что в моих силах!

– Я вам верю. Но все уже бесполезно.

Като устало присел на край стола, нервно перебирая никому не нужные уже бумаги.

– Почему? Таможенники задраили все отсеки. Наша задача – сдержать Собачников как можно дольше на нижних уровнях.

– А что потом? – уставился на него Като сквозь очки подозрительно слезящимися глазами. – Омикрон нас подвел. Энергии на башне нет. Они доберутся до нас, как и вы, через канализации. Мои коллеги и большинство соседей уехали наверх, на кольца Вавилона. Обещали отправить еще шаттлы, но, боюсь, люди на станции ждут напрасно. Говорят, на «Гере» с энергией все в порядке. Похоже, выжившие опять вернутся на спутник. Там же и умрут. История человечества – зацикленная вещь.

Лаки растерянно молчал, раздумывая над его словами. Ему не верилось в конец их уклада. Для многих вавилонян это в принципе означало конец жизни. Как вообще понять, что уже можно перестать бороться? Как бы не зря он ушел от Собачников… Теперь они его закопают, когда найдут.

– А вы что тут забыли? – недоуменно спросил Лаки.

– Моя жена с сыном без промедления отбыли на кольца. Но дочь отказалась ехать. Она считает, что это побег от ответственности. Я принял решение остаться с ней.

Ох, Верука, дурья башка! Раздались чьи-то тихие шаги, и Лаки увидел на пороге давнюю знакомую. Она смущенно улыбалась, почему-то не решаясь заговорить. Распухший нос намекал на то, что кто-то по старой традиции долго и усердно ревел.

– Я ничем не могу вам помочь, Томич, так как уже не принимаю никаких решений. Но если хотите, можете остаться.

Лаки выдохнул, почесал голову и спросил:

– Выпить у вас есть? А поесть? А настольные игры?

Дедушка поручил мне слишком много. И других спасти, и себя. Я долго думала об устройстве нашего мира, будучи под землей. Думала и о том, какую могла бы прожить жизнь, если бы дедушка отказался от идеи обличить «Фау». Возможно, мы и дальше играли бы в шахматы в нашей звездной ложе до самого прихода Синиши. Или же, оставшись самозванкой Рикой на нижних уровнях, я чаще виделась бы с Миккелем. Вдруг мы взяли бы в привычку завтракать вместе, сидя на старых шаттлах за таможнями. И даже стали бы парой, и «Фау» поощрили бы нас двухъярусной ячейкой. Но он точно никуда бы не полетел, чтобы расплавиться на запчасти.

Любовь, дружба, чувство общности… Я по-прежнему плохо понимаю, что это такое. Что-то хорошее, наверное. Но человек, выросший в изоляции в компании наивного старца, оказывается, мало что знает о жизни и ее устройстве. То, что я нашла внизу, выглядит страшнее, но в моральном смысле ничем не отличается от того, как на Вавилоне обманывают с органами и эксплуатируют людей.

Я поняла, что не знаю, как сделать нашу жизнь лучше. Мы идем вниз с момента основания людской цивилизации. Теперь я только могу поражаться наивности дедушки. Один человек ничего не изменит. Единственное, что удалось усвоить, – не важно, богат ты или беден, ты все равно алчешь большего. Что наверху, что внизу люди веками обгладывают скелет собственного мира. Иногда кажется, что единственный выход – накормить их уже досыта. Чтобы они не хотели есть. Чтобы в них больше не лезло.

* * *

План вторжения был составлен задолго до встречи с Ашанти, но в деталях его не прорабатывали. Синиша ввел Бланш в курс дела на следующий день после их наисквернейшей победы. От нее требовалось скорректировать наступление относительно реального устройства башни.

«Гнев Божий» встроили в триста «ходунов», но те были бесполезны перед толстенными шлюзами. Оружие воздействовало исключительно на синтетические сплавы. Они могли охватить только часть таможен, и об этой слабости на Вавилоне, конечно, не знали. Для пробивки же бронированных ворот требовалось неимоверное количество взрывчатки, которое теоретически повлекло бы за собой мощные обвалы на нижних уровнях, вплоть до полной блокировки Общего Тракта. Так что на это даже не следовало тратить боеприпасы. Это Синиша и сам быстро понял и стал внимательнее прислушиваться к советам Бланш.