– Интересная теория, – сказал де Брагга задумчиво. – И что, у вас уже есть какие-нибудь результаты?

– Да, кое-что есть. Но особенно похвастаться нечем. Выведена, например, закономерность испускаемых сигналов, то есть точно установлено, что они имеют пульсирующий, периодический характер, но вот физические характеристики самих сигналов не установлены. Сопровождаются эти сигналы потрясениями, смутами, вспышками общественной активности в определенном месте, скажем, в Восточной и Центральной Европе. События эти растянуты во времени на десятки лет, а поэтому закономерность проследить трудно. Трудно, но не невозможно. Судите сами. Бесконечные войны, бунты, революции. Ареал этот словно дьявольский плацдарм, где постоянно бушует пламя. И не просто войны, а идеологические войны, ереси, психозы, безумцы на троне, на вершинах власти… И ритм! Ритмический характер массовых истерий, наблюдаемых примерно с конца четырнадцатого – начала пятнадцатого века. И до сих пор.

«Почти правильно, – подумал де Брагга. – А точнее, начало приходится на день двенадцатого июня года тысяча четыреста девяносто второго по их счислению. И место тоже определено правильно – Центральная Европа, а точнее, Южная Чехия, Богемский лес, неподалеку от села Франтишков Табор».

Молчание затягивалось. Налетело легкое нарядное облачко и на минуту закрыло солнце. Деловито прожужжал шмель. Парк был полон безмятежной истомы и покоя прекрасного летнего дня. Пространство под столетними гигантскими липами и вязами было пронизано мягким зеленым светом. Радость жизни ощущалась во всем – в купающихся в фонтане голубях, в разбойнике-коте, снова появившемся и лежавшем, развалясь и лениво щурясь, на солнце, в мотыльке, который сел на рукав пиджака де Брагги и замер, сложив крылья, в солнечном пятне между деревьями, где в траве прятались несколько ярко-красных ягод земляники, в двух увлеченно беседующих старых дамах с книгами на коленях. Снялся внезапно легкий ветерок, боднул водяную струю – от нее разлетелся веер брызг, и в них тотчас же вспыхнула сине-красно-зеленая радуга. Де Брагга почувствовал острые холодные капельки воды у себя на щеке.

– Сложность в том, – сказал вдруг Маренич, и де Брагга вздрогнул, – что трудно найти «чистого» медиума. Самые удачные медиумы – дети, не обладающие жизненным опытом. Затем – примитивные, необразованные люди из глухих мест, ведущие однообразную жизнь, никуда не выезжавшие из своих углов, а также люди с психическими расстройствами – душевнобольные, изолированные от общества. Видения этих людей в ряде случаев являются «подлинными», а не «наведенными» в результате богатого жизненного опыта, прочитанных книг, увиденных кинофильмов. Грань, отделяющая производное человеческой психики от «нечеловеческого», чуждого человеку, очень хрупкая… Девяносто девять человек из ста в своих паранормальных видениях опираются на человеческий опыт. И только один процент, нет, всего лишь одна сотая являются «чистыми» медиумами, то есть принимают сигналы, не смешивая их с виденным ранее и не налагая на свой жизненный опыт, в силу его бедности или отсутствия такового. Часто мешает, правда, генетическая память…

Очень трудно отделить фантастические идеи и видения, порожденные нездоровым мозгом, но тем не менее не выходящие за пределы человеческого опыта, от тех, которые абсолютно чужды человеку. Человеческие природа, психика, фантазия необычайно богаты и разнообразны. Но как бы богаты и разнообразны они ни были, они не пересекают некий барьер, продиктованный человеческим, я повторяю, человеческим восприятием окружающего мира, и самая яркая фантазия – это все-таки фантазия человека! И когда в сети исследователя попадается нечто, не укладывающееся в человеческие рамки, это и есть посылаемый сигнал. Почему не радио, не свет, не любое другое известное нам физическое воздействие, почему такой хрупкий механизм, как неизвестные науке, неуловимые сигналы, вычисляемые умозрительно, исключительно в силу их воздействия на человеческую психику? Не знаю. Хотя, что значит «неизвестные»? «Неизвестные» кому? «Неизвестные» нам, нашей науке! Потому что мы не обладаем технологиями, способными принимать их. И не потому, что наши технологии плохи, а просто потому, что они принципиально другие.

Кроме того, световые или радио-, или любые материальные сигналы – нить, по которой можно привести в свой мир врага… – Маренич помолчал и сказал: – Идея не моя. Ее высказал один американский астроном в статье «Космическая паранойя», отвечая на вопрос: «Почему они молчат?» Тысячи обсерваторий слушают день и ночь, пытаясь уловить сообщения братьев по разуму, и слышат лишь гробовое молчание. Похоже, мы одни во Вселенной. Или все сидят тихо, боясь обнаружить себя и привести врага в дом. И правильно делают, я считаю. Но мы слегка отклонились от темы. – Он посмотрел на де Браггу. «Твоя очередь», – читалось в его взгляде.

– Очень интересно, – сказал де Брагга задумчиво. Он знал, что существуют организации, занимающиеся проблемой сигналов, разработками методик их обнаружения и прочтения, некоторые из них работали в таких группах…

– А эти люди, или «нелюди», как вы сказали, которым посылаются сигналы… откуда вы знаете о них? Вы когда-нибудь выходили на них?

– И да и нет! – Маренич не удивился вопросу и отвечал сжато и точно. – Они уходят от контактов. Просто исчезают. То есть я не могу с определенностью сказать, что некий «икс» привлек к себе внимание, а когда к нему пытались присмотреться поближе, исчез. Нет, все не так просто. Эти… «нелюди» не занимаются ничем предосудительным, и признаки, по которым их начинают подозревать, очень и очень эфемерны. Ну, например, они не стареют… не спрашивайте, откуда я это знаю – я не знаю, а лишь предполагаю и пытаюсь найти закономерности, листая летописи, монастырские записи, местные хроники… Закономерности, похожие странности или странные похожести. Например, я знаю о неком человеке с Юга, посещавшем наши края в прошлом, в разное время, под разными именами, торговце, которого интересовала не только, вернее, не столько торговля… Эти нелюди, как вы сказали, должны часто менять имя, место жительства, работу, есть некоторые другие признаки… Да это и не важно сейчас. Важно то, что люди не могут ни принять, ни расшифровать эту информацию, к сожалению.

– «Нелюди, к сожалению, тоже не могут», – подумал де Брагга.

– Я не уверен, что и те, другие могут, – сказал Маренич, словно прочитав его мысли.

– Почему вы так думаете?

– Ну, представьте себе, сотни лет посылается сигнал – и ничего не происходит. Кроме, разумеется, побочных эффектов. А потом, пульсирующий характер сигналов… словно маяк работает, мертвый механизм, от кого, кому – неизвестно. Кто-то ходит по чердаку, пугая жителей дома… Может, и нет уже ни тех, ни других. Известно лишь одно: есть сигнал искусственного происхождения для кого-то, находящегося в означенном ареале. Все. Как эти кто-то сюда попали – тоже неизвестно. Может, с чем-то вроде Тунгусского метеорита. Нет, шучу, не думаю я так.

– Вы думаете, они из космоса?

– Нет, не думаю. Вернее, не знаю…

– А вы не боитесь меня? – внезапно спросил де Брагга.

– Нет.