– Алессандро, а твой отец все еще делает эту закуску – жареные пирожки с треской?

– Ага. Они сегодня в меню.

– Это чудесно!

– Пансион, где мы с Сильви и Шарлотт останавливались, где-то здесь, я узнаю дорогу, – сказала Марин, разложив карту на коленях и глядя в окно, где к югу от Ассизи тянулись круглые зеленые холмы. – Его владелец некто Пьеро, Сильви уверена, что он – воплощение святого Франциска Ассизского.

Верлак затянулся сигарой «898», которую обычно курил лишь в одиночестве. Он любил ее вкус, но ему не нравился вид мужчины его габаритов, держащего в руках длинную, тонкую, изящного вида сигару. Бросив взгляд на Марин, он спросил:

– Почему? Пьеро любил животных?

– Это да, животных он любил, но дело не только в этом. Пьеро первую половину своей бурной жизни прожил в Риме, потом только переехал в деревню – точно как святой Франциск бросил солдатскую службу и богатое наследство. У обоих матери – француженки из Прованса… – Правда?

– Да. Странное совпадение, не так ли? И животные тоже, десятками. У Пьеро большая, в рост человека, птичья клетка, которая очень нравилась Шарлотт, а нас с Сильви отпугивала. Птиц он называл «летающие краски». Немного не от мира сего человек.

– Судя по карте, мы с минуты на минуту приедем в Фолиньо.

Въехав в город, они припарковали машину рядом с низкой, приземистой романской церковью красного камня.

– Одним глазком посмотреть! – сказала Марин, выпрыгивая из машины и устремляясь в церковь. Пока Верлак разобрался, как оплатить парковку и начал искать деньги в карманах, потом в машине. К тому времени Марин уже вернулась.

– Нашла Благовещение? – спросил он.

– Да! И Мария улыбается! Она правда, правда счастлива!

Марин взяла Верлака под руку и направилась к массивному куполу, возведенному из бледно-розового камня.

– Если найдем этот музей, то попросим разрешения поговорить с куратором или директором и спросим, нет ли здесь поблизости стекольных заводов, – сказал Верлак.

– Сперва давай поедим, – возразила Марин. – Свежевыжатый сок и шоколадные круассаны нашей хозяйки были уже довольно давно.

– Не понимаю, как ты могла съесть этот круассан, – покачал головой Верлак, прижимая к себе руку Марин и чуть отводя девушку в сторону, чтобы пропустить велосипедиста. – Дай итальянцам что-нибудь совершенное и законченное, и они его до отказа начинят шоколадной гущей.

– И сахаром сверху посыплют! Это ты пропустил, милый.

Верлак засмеялся и посмотрел на часы.

– Четверть второго, во всех музеях перерыв на обед. Давай и мы пообедаем, но заказывать будем одно блюдо, а не все меню.

Они прошли по центральной площади, разглядывая собор. Слева от него находился музей – здание, отмеченное как Палаццо Тринчи. Музей определенно закрылся на обед и открыться должен был в три часа дня.

– Ладно, устроим себе экскурсию по ресторанам, – решил Верлак.

Марин повернулась и хотела взять его за руку, но он уже шел через площадь. Остановился посмотреть меню, вывешенное перед дверью ресторана.

– Ресторан на центральной площади? Разве это не нарушает правило Антуана номер один? – спросила Марин, подходя сзади.

Верлак взял ее за руку и повел прочь.

– Ты права. Пойдем отсюда.

Марин потерла живот.

– Я сейчас сяду и посижу вот на этой скамейке, рядом с пожилой дамой, пока ты найдешь ресторан. Я знаю, что тебя напрягают музыка и пластиковые стулья, а я сейчас слишком голодна, чтобы это меня интересовало.

– Дай мне пять минут, – попросил Верлак.

Они вышли из ресторана в половине четвертого.

– Так наелась, что идти не могу, – со смехом пожаловалась Марин.

Они заказали пробное меню из пяти блюд (которое оказалось все-таки из семи, поскольку владелец заведения был тронут их энтузиазмом и красотой Марин). Сев за стол возле стойки, уставленной местными винами и собранием путеводителей по ресторанам, Марин рассудила, что финансово разумнее заказать пробное меню, нежели порционные блюда. А Верлак утверждал, что ему захочется все, предложенное в основном меню, так что типовой заказ облегчит жизнь.

Палаццо представлял собой знаменитый средневековый дворец, восстановленный, если судить по виду, современным архитектором из Милана или Рима: большие стеклянные двери в арочных проемах, освещение скрытое и раздельное. За столом в вестибюле сидела женщина со скучающим видом, и Марин обратилась к ней, сказав, что с ней судья из Франции и они хотели бы видеть директора.

– Она всерьез разозлилась, что мы не позвонили заранее, – сообщила она Верлаку, садясь рядом с ним на скамью с кожаной обивкой.

Верлак оглядел длинный коридор, в конце которого находился выставочный зал. Людей не было ни там, ни там.

– Да, тут, видишь, работа напряженная. Может, ей пришлось оторвать задницу от стула и что-то сделать.

Марин улыбнулась, не желая провоцировать его обычные обличения гражданских служащих. Чего ей действительно хотелось – это растянуться на этой скамейке и закрыть глаза. Она прислонилась к плечу Верлака и уже собралась было заснуть, как услышала голоса и почувствовала толчок в ребра. Перед ними стоял высокий мужчина с седеющими волосами и протягивал руку.

– Добрый день, – сказал он по-французски без малейшего акцента. – Я дотторе Каморро. Извините, что заставил вас ждать, прошу за мной.

Верлак взглянул на Марин и подумал, заметила ли она эту странность: учитывая, что они явились без предупреждения, дотторе вел себя более чем вежливо.

Директор провел их в кабинет на втором этаже, столь же минималистском, сколь и первый. Там он показал на два кожаных стула и предложил сесть.

– Спасибо, что согласились нас принять, дотторе, – начал говорить Верлак. – Я судья из Экс-ан-Прованса, а это доктор Марин Бонне из университета Экса. Мы прибыли сюда, извините, что так неожиданно, – для расследования некоторых возможных следов в деле об убийстве одного из коллег доктора Бонне – некоего профессора Мута.

Директор нахмурился и кивнул:

– Продолжайте, будьте добры. Боюсь, что я никогда не слышал об этом человеке.

– В основном мы здесь по той причине, что профессор Мут коллекционировал художественное стекло, и мы знаем, что он бывал в Фолиньо. Возможно, не один раз.

– А, понимаю, – произнес Каморро, потирая ладони с длинными пальцами. Марин заметила, что они слегка дрожат.

– Мы нашли в квартире покойного среди редких и ценных стеклянных предметов, созданных во Франции, некоторые очевидные подделки, возможно, сделанные здесь. Знаете ли вы подобное место в Фолиньо или его окрестностях?