– А такие есть? – едко парировала та. – Ни один из них не кажется мне подходящим.

– А этот… что, подходящий? – подхватила ее интонацию мать. – Он тебе таким кажется, потому что ты еще не узнала его получше. Ты же совсем не знаешь его. Он просто один из многих, кто попал в этот гребаный лагерь для беженцев, хвала Всевышнему – мы оттуда вырвались…

Мелани не стала ей возражать, что она не считает лагерь ужасным. Единственно реально отвратительным событием в нем было то, что парень, которого она считала своим, переспал с ее лучшей подругой. Но появление Тома в ее жизни стало наградой за потерю этих двоих. Она пожелала матери спокойной ночи и медленно пошла по коридору в свою комнату. Думала она о Томе. У них и впрямь сегодня было замечательное первое свидание.

Том приезжал к Мелани еще несколько раз. Они ездили ужинать, ходили в кино и отдыхали около бассейна у ее дома, несмотря на очевидное неодобрение ее матери. Джанет разговаривала с Томом сквозь зубы, хотя он всегда был чрезвычайно корректен с ней. Однажды Том приехал на свидание к Мелани со своей сестрой Нэнси. Втроем они устроили барбекю возле бассейна и провели вместе замечательный день. Нэнси была совершенно очарована Мелани. Ее поразили ее простота, открытость, доброта и понимание людей – и ни намека на звездность, с виду – обычная девчонка. Мелани пригласила их на свой концерт в Голливуд-Баул в июне, и Нэнси пришла в восторг.

Том и Мелани не торопили события – не спешили с интимным сближением. Так они договорились. Пусть отношения развиваются сами собой, пусть они лучше узнают друг друга. Она все еще, если не кривить душой, не оправилась полностью от удара, который нанес ей Джейк, и Том не торопил ее. Он повторял, что у них впереди много времени. Вместе им всегда было весело. Он привозил ей свои любимые фильмы и диски с музыкой, а вскоре после того, как она познакомилась с Нэнси, он привез Мелани на ужин в Пасадену. У нее сложилось самое чудесное впечатление от его родителей – искренние, милые, дружелюбные. Они вели умные разговоры и с симпатией относились друг к другу. К ней проявляли уважение и определенную деликатность, понимая, с кем имеют дело. Они не стали как-то особо выделять ее среди друзей Тома, а просто пригласили в свой дом, как делали это в отношении всех остальных друзей своих детей. Чего не скажешь про Джанет – та до сих пор вела себя с Томом как с оккупантом, если не сказать хуже. Мать Мелани предпринимала все, чтобы сделать ему что-то неприятное, но Том говорил ей, что не обращает на это внимания. Он понимал, что Джанет воспринимает его как угрозу, а не как «перспективного» для ее дочери парня. Так что Мелани то и дело извинялась перед Томом за свою мать, и, когда у нее не было репетиций, стала больше времени проводить в Пасадене.

Дважды он побывал на ее репетициях и был весьма впечатлен ее профессионализмом. Ее успех не был игрой случая. У нее была великолепная техника, она сама делала аранжировки, сочиняла песни и работала невероятно интенсивно. Обе репетиции перед концертом в Голливуд-Баул, на которые приезжал Том, длились до двух часов ночи, до тех пор, пока Мелани не оставалась довольна своей работой и работой оркестра. Ребята из технического персонала, с которыми он разговаривал, болтаясь по залу, сказали, что она всегда так. Иногда работает до четырех или пяти утра, а уже в девять назначает новую репетицию. Она выжимала из них все соки, но себе тоже не давала спуску. Ну, и что там говорить – голос у нее был ангельский.

Она сказала ему, что в тот день, когда будет концерт, он и Нэнси могут приехать пораньше и побыть с ней в гримерной до начала концерта. Он тут же поймал ее на слове. Когда они приехали, Джанет была с Мелани. Она суетилась, отдавала приказы и распоряжения, пила шампанское и одновременно делала себе макияж. Журналисты попросили ее попозировать вместе с дочерью, и она охотно выполняла их просьбы, но упорно не обращала внимания на Тома и Нэнси и потом в бешенстве умчалась в поисках парикмахера, которая курила на улице с ребятами из оркестра. Они уже знали Тома по имени и считали его хорошим парнем.

Они ушли из гримерной за полчаса до начала концерта. Мелани надо было закончить макияж и одеться. Том заметил, что она поразительно спокойна, если принять во внимание, что собиралась выступать перед восьмидесятитысячной толпой зрителей. У нее это превосходно получалось. Она собиралась представить четыре новые песни, которые подготовила для турне, и теперь хотела проверить реакцию публики. Ее отъезд неумолимо близился. Том пообещал приезжать к ней, как только у него будет такая возможность, правда, в июле он приступал к работе, и это вызывало в нем большой энтузиазм. Он будет работать в фирме «Бектел», и ему обещали несколько поездок за границу. Он сказал, что, пока она будет в отъезде, он тоже будет занят. Работа была намного лучше той, о которой он договорился в Сан-Франциско до землетрясения. Эту он получил как нежданный подарок благодаря каким-то связям его отца. И в будущем она обещала для него серьезную карьеру. К тому же, если они будут довольны тем, как он выполняет свои обязанности, они рассмотрят возможность оплаты его обучения в школе бизнеса.

– Удачи, Мел, – шепнул Том, выходя из гримерной. – Ты будешь неотразима. – Она организовала им места в первом ряду. Когда он ушел, она натянула на себя плотно облегающее красное атласное платье, проверила макияж и прическу и надела серебряные босоножки. За вечер она планирует шесть раз менять наряды – всего при одном антракте. Работа предстояла ей напряженная.

– Я спою одну новую песню для тебя, – шепнула она ему, и он поцеловал ее. – Ты узнаешь ее. Я написала ее совсем недавно. Надеюсь, она тебе понравится.

– Я люблю тебя, – сказал он. Она замерла. Он говорил ей это впервые. Для нее это было тем более удивительно, ибо они еще не перешли черту, за которой начиналась интимная близость. Они все еще узнавали друг друга и прекрасно ладили в дружески влюбленном качестве.

– Я тоже тебя люблю, – отвечала она, и он выскользнул из гримерной как раз в тот момент, когда в нее влетела Джанет и напомнила, что до выхода осталось меньше двадцати минут и пора прекращать тратить время впустую и начать готовиться. За ее спиной маячили четыре фотографа, которые хотели сделать снимки Мелани.

Мать помогла ей застегнуть молнию на платье, и Мелани поблагодарила ее. После этого Пэм разрешила войти фотографам. Для двух снимком с ней позировала Джанет. Мелани терялась на ее фоне. Джанет была крупной женщиной и своей внешностью подавляла всех вокруг, где бы ни находилась.

И вот наконец за Мелани пришли. До начала концерта оставались считаные минуты. Она побежала за кулисы, ловко перепрыгивая через провода и оборудование, быстро поздоровалась с оркестром, встала так, чтобы ее не было видно, и закрыла глаза. Сделала три глубоких вдоха, услышала вступление и стала медленно выходить под прикрытием дымовой завесы. Дым рассеялся, и появилась она. Она посмотрела в зал самой сексуальной улыбкой, какую только Том видел в своей жизни, и промурлыкала: хэллоу… Это была не та девочка, которую он видел на репетициях и которая приезжала к нему на ужин в Пасадену. По тому, как она чувствовала публику и передавала голосом тончайшие музыкальные оттенки, было понятно – это звезда. Софиты были слишком яркими, чтобы она могла видеть Тома и его сестру. Но сердцем она знала, что он здесь, чувствовала его присутствие и пела в этот вечер для него.