– Головокружение есть?

Мужчина кивнул.

– Не так чтобы очень, – добавил он. – Но когда поднялся сегодня утром в туалет, чуть не грохнулся!

– Настасья сказала, что вас рвало?

– Да, несколько раз – аж прям наизнанку выворачивало! И Павла, и… в общем, у всех одно и то же.

– А ели вы…

– Да ели все то же, что и остальные – гречневую кашу с грибами…

– С грибами?

– Да нет, вы не подумайте, грибы хорошие! – вмешалась Настасья. – У нас их Силантьевна собирает, а она никогда не ошибается, правда! Кроме того, все ели одно и то же…

Тем не менее кому-то могли попасться не те грибочки! С другой стороны, почему он зациклился на отравлении: в конце концов, диагноз поставили сами пациенты, а им доверия нет!

– Язык высуньте, – потребовал он, беря в ладони голову больного и поворачивая ее лицом к свету.

Тот повиновался. Мономах с тревогой разглядывал обложенный серым налетом язык. Но обеспокоил его не столько налет, сколько мелкие кровоизлияния на слизистой рта.

– Да, что-то не очень похоже на отравление! – пробормотал он, ощупывая места за ушами пациента и под его подбородком.

– Что у него, доктор? – спросила Настасья, подавшись вперед и заглядывая Мономаху через плечо: на ее лице читался неподдельный интерес. Зачем эта девица здесь? Если ей так интересна медицина, почему не пошла в училище, не стала медсестрой?

– Я колледж не закончила, – сказала она, и Мономах испугался, что задал свой вопрос вслух. Однако девушка, видимо, просто пыталась объяснить свое любопытство, чтобы он не подумал о ней плохого. – Отучилась полтора года, а потом… В общем, бросила. Так что вы думаете?

– Пока не могу сказать, – покачал он головой. – Но, думаю, это не отравление – во всяком случае, не пищевое. Увеличены лимфатические узлы… Живот болит?

– Не сильно, – ответил мужчина.

– Поднимите, пожалуйста, рубашку.

Мономах прощупал живот.

– Печень увеличена, но не критично, – произнес он вслух – скорее, для Настасьи, которая не отрывала от него внимательного взгляда: со стороны все походило на беседу врача-профессионала со студентом-медиком. – Конъюктива отечная, лимфатические узлы также увеличены… Похоже на лимфаденит.

– Отлично! – обрадовалась Настасья. – Значит, ничего страш…

Она осеклась, заметив внезапное изменение в лице говорящего.

– Что? – встревожилась девушка. – Что такое?

Ощупывая узлы пациента, Мономах повернул его голову, проверяя места за ушами.

– Сама погляди, – пробормотал он, отодвигаясь, чтобы Настасья могла видеть то, что видит он.

– Ох! – вырвалось у нее. Несостоявшаяся медсестра отшатнулась, глаза ее расширились и стали напоминать бездонные горные озера. Эффект был потрясающий, и Мономах непременно оценил бы его, не будь он озабочен своей находкой. Более того – напуган.

– Это… – Настасья сглотнула внезапно подступивший к горлу комок. – Это то, что я думаю?

Мономах промолчал.

– Что там, доктор? – облизывая пересохшие от лихорадки губы, спросил больной.

– Как вас зовут? – спросил вместо ответа Мономах.

– О-о, похоже, дело плохо!

– С чего вы взяли?

– Ну, раз вам понадобилось мое имя…

– Так проще общаться. Так как…

– Илья.

– Что ж, Илья, скажите-ка мне вот что: когда вы почувствовали первые симптомы?

– Да пару дней уж…

– Четыре дня, это точно! – подал голос другой пациент с соседней койки. – Во всяком случае, у меня началась головная боль четыре дня назад. Помнишь, мы колодец копали, и я спросил, есть ли у нас какие-то лекарства? – обратился он к Илье.

– А, ну да, кажется… – пробормотал тот.

– Вот, – продолжал второй мужчина, – голова так и не прошла до конца рабочего дня, и я пошел к Настасье, и она…

– И я дала ему настойку от головы, – закончила за него девушка.

– Состав? – нахмурился Мономах, хоть и понимал, что какая-то там настойка вряд ли имела отношение к тому, что он наблюдал у больных.

– Перечная мята, кипрей и душица – ничего особенного! – ответила Настасья. – Очень хорошее средство!

– Верно, ничего особенного, – пробормотал Мономах.

– Владимир Всеволодович, это… это чума?

Девушка произнесла вслух то, о чем он боялся даже подумать. Больные, услышав ее слова, всполошились.

– Чума?! – прохрипел тот, что лежал дальше всего от входа. – Вы серьезно?!

– Очень похоже на бубонную чуму! – упрямо продолжала гнуть свою линию Настасья. – И как я раньше не заметила?!

– Раньше их не было, – пояснил Мономах. – Инкубационный период бубонной чумы от двух до шести суток.

– Да вы не шутите?! – это уже Илья всполошился. – Откуда здесь чума, ее же давно вывели… Или нет?

– Странно, правда ваша, – согласился Мономах, судорожно размышляя над тем, что теперь делать. По идее, в таких случаях следует немедленно известить Роспотребнадзор, ведь именно он занимается контролем за инфекционными заболеваниями. Если не делать ничего, члены общины, которые постоянно общаются в своем тесном кругу, будут передавать болезнь от одного к другому, пока все не полягут. Но встает вопрос: как заставить Досифея впустить в общину представителей государственных органов – неужели придется вламываться сюда силой? Есть ли способ убедить его сделать это добровольно?

– Владимир Всеволодович, Илья прав: откуда здесь могла взяться чума? – снова заговорила Настасья, прерывая лихорадочные размышления Мономаха.

– В последнее время вы не принимали в общине чужаков?

– Нет… если не считать тех людей из следственного комитета, но ведь они не могли, да?

– Думаю, не могли, – кивнул Мономах, с трудом представляя себе Суркову и ее людей в качестве разносчиков чумы. – Возбудитель бубонной чумы бактерия Yersinia pestis, а основные ее переносчики – крысы. Как у вас с этим в общине?

– Да нет, что вы! – замахала руками Настасья. – Ну, может, парочка крыс и пробежит где-нибудь, но в бараках, в храме и на кухне все стерильно, мы за этим следим!

– Ну, тогда я теряюсь в догадках! – развел руками Мономах и откинулся на спинку стула. – В любом случае, нельзя это так оставлять: как вам известно, чума заразна!

– Мы что, умрем?! – выкатив глаза, прошептал Илья.

– Глупости, чума излечима! – отмахнулся Мономах. – Если, конечно, не запустить… Но нам необходимо подтверждение того, что это именно она!

– Ой, Владимир Всеволодович, а что еще-то?! – воскликнула Настасья. – Все ж очевидно!