* * *

Алла приготовила ужин. В последнее время это случалось чаще: она пыталась хоть как-то украсить жизнь Дмитрия после смерти его отца, с которым они были очень близки, несмотря на то, что жили далеко друг от друга. Некоторое время назад она приняла решение расстаться с детективом, понимая, что эти отношения ни к чему не приведут: им хорошо в постели – и только. Алла пришла к выводу, что симпатия, которую она испытывает к Дмитрию, никогда не перерастет в большое чувство. Да и можно ли надеяться, что Алла, которая сохнет по Мономаху, вдруг влюбится в Негойду? Однако смерть отца Дмитрия все изменила – или, во всяком случае, отсрочила: ну, не могла она обрушить на него еще и эту новость! Насколько это правильно, рассудит время, а пока Алла просто старалась отвлечь любовника от грустных мыслей. Вот и этот ужин призван был стать одной из таких «отвлекалок», маленьких приятных неожиданностей, которые греют душу человека, пережившего личную трагедию.

В последнее время Дмитрий работал больше обычного, берясь даже за мелкие дела, которые раньше посчитал бы слишком незначительными, чтобы тратить на них время и ресурсы – это помогало ему на время позабыть о потере. Алла не возражала, убеждая себя, что просто-напросто дает любовнику свободу, но дело было в другом: приняв решение о расставании, она с трудом делала вид, что все остается по-прежнему. Алла не умела притворяться. Одно дело, когда немного актерской игры требовала работа – тут она могла сделать над собой усилие. Личная сфера – иное дело, тут притворство необходимо каждую секунду, а выдать может и выражение лица, и поза… Невозможно все время помнить о том, что нужно лицедействовать, не позволяя себе расслабиться, поэтому она даже радовалась, что Дмитрия почти не бывает дома. И все же в этот день Алла решила сделать ему приятное. Крем-суп из брокколи и запеченная в духовке индейка в апельсиновом соусе призваны были поднять любовнику настроение.

В ожидании прихода Негойды Алла плеснула себе вина в бокал – специально купила бутылку для этого вечера – и заняла свое любимое место у большого окна, выходящего на Невский проспект. Она никогда не уставала от этого вида оживленной магистрали и самой красивой, на ее взгляд, улицы города. Несмотря на то, что летом в Питере довольно светло (до конца июня, когда наконец начинает темнеть), за стеклом сияли яркие огни. Света добавляли и горящие фары автомобилей, медленно движущихся в этот час по проспекту между пешеходными переходами. Сверкали вывески дорогих магазинов, которые Алла посещала крайне редко: даже с ее полковничьей зарплатой они были ей не по карману, но не теряли от этого своей привлекательности для туристов, заходивших поглазеть на недоступные товары или даже, возможно, купить какую-нибудь ерунду, которая запомнится тем, что была приобретена в одном из самых дорогих мест страны. Стоя у окна, Алла думала о Мономахе. Черт, она почти постоянно о нем думала, и лишь когда была занята работой, отвлекалась от этих мыслей! И как ему удается заставить ее никогда о нем не забывать? Талант, о котором сам Мономах скорее всего и не подозревает!

Телефонный звонок оторвал Аллу от созерцания.

– Да, Антон!

Несмотря на то, что опер находился далеко, слышимость была такая, словно он в соседней комнате.

– Алла Гурьевна, все так, как вы и предполагали! – бодро отрапортовал Шеин. – Никто не покупал участок в том районе, который обозначал Досифей, – там сплошной лес, и вся земля принадлежит государству. В округе имеется несколько населенных пунктов, и никто ни о какой общине слыхом не слыхивал!

– Вы проверяли в комитете по землепользованию?

– А как же, первым делом!

– Отлично! Не знаю, как убийство, но мошенничество Досифею мы теперь предъявить сможем!

– Точно: пусть объясняет, куда делись бабки, которые он пощипал со своей паствы! А у вас есть новости?

– Да, есть, но плохие.

– Что случилось?

– Дамир нашел Вениамина Рашетова.

– Кого?

– Ну, пропавшего мужа женщины из общины, с которой Артем…

– А-а, вспомнил! Так это же хорошо, что Дамир его нашел, верно? Теперь можно порасспросить его о том, что творится у Досифея!

– К несчастью, ничего не выйдет: он мертв.

– О как… Убит?

– Похоже на то. Рашетова обнаружили повешенным в заброшенном здании, каком-то недострое советских времен. Судя по всему, кто-то пытался инсценировать самоубийство, однако довольно топорно: эксперты сразу обнаружили на шее покойного две странгуляционные борозды, чего, как мы знаем, не может случиться, если человек сам сводит счеты с жизнью. Более того, в бороздах обнаружены два вида волокон.

– То есть его сначала задушили какой-то удавкой, а уж потом подвесили на веревке?

– Да. И все же, думаю, дело бы спустили на тормозах, и оно попало бы в разряд висяков, если бы мы не стали разыскивать Рашетова.

– Даже не сомневайтесь! – поддакнул Антон. – Наверняка его причислили бы к невостребованным трупам и спокойненько кремировали!

– Да, но пока мы не можем связать его гибель с Досифеем, хотя погиб Вениамин, по словам экспертов, примерно в то же время, как покинул общину.

– Выходит, что бы он ни намеревался сделать «на воле», он вряд ли это успел?

– Верно. Но мы не отчаиваемся: Дамир пошел по его контактам, указанным супругой, так что, может статься, что-нибудь да нащупаем.

– Ну, удачи вам, Алла Гурьевна! А мы с Шуркой первым же рейсом возвращаемся в Питер.

Не успела Алла повесить трубку, как услышала звук поворачиваемого в замке ключа: вернулся Дмитрий.

– Чем это так божественно пахнет? – услышала она его голос из прихожей.

Она вышла к нему. Дмитрий наклонился, чтобы она смогла его поцеловать.

– Я приготовила индейку, – сообщила она. – По новому рецепту из Интернета.

– Уверен, что вкус не хуже запаха! – усмехнулся он.

Когда они перешли к десерту (вернее, перешел Негойда, так как Алла постоянно находилась на диете), она поинтересовалась:

– Ну, как там твое дело?

Она не ожидала услышать ничего интересного, но старательно делала вид, что ей любопытно: в конце концов, женщина должна интересоваться делами своего мужчины, иначе у него создается впечатление, что он ей безразличен.

– Сегодня закончил работу с Ланскими, – с готовностью поделился с ней Дмитрий. – Муж доволен, заплатил больше, чем обещал – гуляем!

Алла знала, что это за дело: банкир жаждал развода с женой, но у них были несовершеннолетние дети, и он понимал, что супруга разденет его и разует при разделе имущества. Однако существовала лазейка: так как Ланской разводился не впервые, он заключил с молодой женой брачный контракт, по которому, в случае ее измены, она остается только с алиментами на детей. Похоже, женщина недооценила возможности мужа и позволила себе лишку! Алле не нравилось то, чем занимался Негойда – это было похоже на подглядывание в замочную скважину. Чаще всего Дмитрия нанимали для слежки за неверными мужьями и женами, иногда даже просили подтасовать факты и сделать поддельные фотографии или смонтировать видео, но, надо отдать ему должное, на подлоги он не соглашался.