– Док, это взаправду чума, да? – в ужасе округлив глаза, почти шепотом спросил Константин. – Он умрет, да?

– Нет, – буркнул Мономах. – Надеюсь, нет!

– Но почему не заболел я, почему мамаша не..?

Мономах мог бы сказать, что мать Константина настолько проспиртована, что никакая зараза ее не берет, но не стал этого делать – в конце концов, не время для издевок.

– Не знаю, – честно ответил он. – Настасья вон тоже вроде здорова, хоть и ухаживает за больными!

– Ты ему поможешь?

– Ему надо в больницу!

– Исключено!

– Тогда твой сын умрет.

– Но ты же обещал привезти лекарства для Ильи и остальных!

– Они в гораздо менее тяжелом состоянии, да и мера эта временная – всем в любом случае нужно в стационар!

Однако умом Мономах понимал, что так дела не делаются: не может он ворваться в любую больницу с мальчиком и заявить, что привез им чумного больного! Госпитализация такого пациента требует особых мер предосторожности.

– Принеси-ка мне таз с водой и пару полотенец, – сказал он. – Надо сбить температуру… Льда у вас, конечно, нет?

– Почему же нет – есть, в холодильнике – у нас же генератор собственный! Нести?

Мономах кивнул, и Константин выскочил за дверь.

Неожиданно Данила открыл глаза, словно только и ждал ухода отца. Конъюктива была воспалена, но взгляд его больших голубых глаз показался Мономаху на удивление ясным. Мальчик внимательно разглядывал незнакомца, словно пытаясь угадать, кто он такой и зачем здесь находится.

– Ты пришел о чем-то попросить? – вдруг спросил он сухими от жара губами.

– Попросить? – озадаченно переспросил Мономах. – Почему ты так решил?

– Все просят…

– Кто – все?

– Ну, люди… Ты грустный. У тебя беда?

– Нет, все в порядке.

Это у тебя беда, малыш, и надо срочно что-то делать!

– Я могу помочь!

– Ты можешь помочь… мне? – изумленно уточнил Мономах.

– Я исполняю желания, – пояснил мальчик. – Чего ты желаешь?

– Ты что, Гарри Поттер?

– Кто?

– Ну, волшебник.

– Нет, я не волшебник. Я лучше.

– Лучше волшебника?

– Ангелы же лучше волшебников, правда?

– Ангелы?

В этот момент в комнату вошел Константин, неся в руках облезлый алюминиевый таз с водой и льдом, а с его согнутого локтя свисали какие-то тряпки, которые с трудом можно было назвать полотенцами.

– Он очнулся? – с тревогой спросил он у Мономаха. – Он что-то сказал?

Но глаза мальчика снова были закрыты. Мономах подумал, а не привиделось ли ему все? Что нес мальчишка, то ли в бреду, то ли находясь в сознании – про каких-то ангелов..?

– Ничего, – ответил Мономах. – Он не приходил в себя. Давай сюда лед и полотенце!

Константин повиновался: он вообще стал очень покладистым, и Мономах видел, что его волнение – неподдельное. Только вот волнуется он о жизни мальчика или боится заразиться?

– Если ты и твоя мать здоровы, а Данила не живет в общине, где он мог заразиться? – спросил Мономах, укладывая кусочки льда в полотенце.

– Сам не пойму! – пожал плечами Константин. – Я говорил мамаше, чтоб не выпускала его бегать по округе, но она… Ну, ты сам видел!

Неудивительно, что мальчик, оставленный на попечении алкоголички, сбегал из дома и носился по лесу. Может, и в общину заходил? Вряд ли охранники обращают внимание на снующих туда-сюда детей, они ведь не представляют опасности!

– То есть ты не в курсе, с кем общается твой сын? – уточнил Мономах.

– Это почему же не в курсе-то? – раздался голос из сеней. Мать Константина ввалилась в комнату – удивительно, но выглядела она лучше и, похоже, вполне проветрилась, придя в состояние относительной вменяемости. – В деревню он бегает, не могу же я его веревками привязывать!

– В общину, в смысле?

– Да нет, туда Костька запрещает ему соваться! В старую деревню, туда, – старуха махнула рукой в сторону, вряд ли указывая реальное направление.

– В заброшенную, что ли? – спросил Мономах. – Так там же нет никого!

– Ну и что? – передернула плечами бабка Данилы. – Шут его знает, что он там находит – может, по домам лазает… Таскает оттуда всякую дрянь.

– Какую такую дрянь?

– Ну, игрушки старые, ведро недавно приволок… Кстати, хорошее ведро – я его отмыла и оставила, чтобы воду в колодце набирать, когда его выкопают наконец.

– Так выкопали уже, мать! – сказал Константин. – Остались только отделочные работы, а кольца мужики уложили, и вода есть – так что можешь набирать!

– Ну да, мне туда переться предлагаешь?! – фыркнула старуха. – Ты мой сын и его отец, – она кивнула в сторону кровати, на которой лежал мальчик. – Вот ты и привези, а то наша старая колонка уже одну ржавчину качает!

– Ладно, ладно, привезу! – буркнул Константин. – Как время будет… А пока у тебя вон вода в бутылках есть – я видел в сенях, много еще осталось!

– Скажите-ка, не мог ваш Данилка общаться с парнями, что колодец роют? – задал вопрос Мономах. Какая-то мысль билась в дальнем уголке его мозга, но он пока не мог придать ей форму и смысл – просто маленький червячок принялся точить его серое вещество.

– А что? – подозрительно зыркнув в сторону Константина, спросила его мать.

– Я пытаюсь понять, от кого он мог заразиться. Мужики, что колодец копали, больны…

– Мамаша, я ж тебя предупреждал! – зло рявкнул подручный Досифея. – Ты что, позволяла ему общаться с прихожанами?

– Да ничего я не позволяла! – захныкала бабка – видать, были у нее причины побаиваться своего отпрыска, и она испугалась, как бы ей не прилетело за ее безалаберность. – Сынок твой – у него шило в заду, честно слово – ну как я его удержу-то?!

– Точно, – фыркнул Константин, – особливо если бухаешь дни напролет!

– Так возможно такое или нет? – теряя терпение, спросил Мономах. – Ну что Данила…

– Да все возможно с ним, все! – развела руками мать Константина. – Я его только тогда вижу, когда он пожрать прибегает, а где в другое время шатается – один черт в курсе!

– Так ты считаешь, док, кто-то из наших мужиков Данилку заразил?

– Вряд ли, – медленно покачал головой Мономах. – У него болезнь в более поздней стадии!

– Так что, он – их?

Мономах не ответил. Та самая мысль скреблась на задворках его мозга, но никак не желала оформляться. И он знал, что, когда это, наконец, произойдет, все очень сильно изменится.