Уровень 3: мнения

Мы все слышали слово «говорят…», предваряющее какой-нибудь совет или суждение о новом лекарстве или способе обеспечить вашему ребенку поступление в Йельский университет. Разве вы не всегда задаетесь вопросом, кто это «говорит»? Мыслители 3-го уровня с удовольствием останавливаются на этом слове по двум причинам. Во-первых, оно свидетельствует о признании того, что кто-то думает иначе. Во-вторых, поскольку «говорят» задает низкую планку для доказательств, произносящий его как бы «умывает руки»: «У меня нет никаких доказательств этого, но у кого-то они есть». Часто достаточно просто мнения, чтобы удовлетворить того, кто пользуется этим словом. Хотя мы все время от времени его употребляем, можно попасть в большие неприятности, если полагаться только на мнение.

В бизнесе на этом уровне масса ошибок[318]. Возьмем бритву, продаваемую в Катаре под названием Tiz. В Иране, где располагается компания-продавец, название Tiz означает «острый» и отлично воспринимается покупателем. Проблема в другом: никто в иранской компании не проверял, что означает «тиз» в Катаре. Там это переводится со сленга как «ягодицы». Необязательно ехать на Ближний Восток, чтобы встретить подобные случаи. В 2002 году производитель спорттоваров Umbro в Великобритании выпустил новые кроссовки. К сожалению, они назвали модель Zyklon. Звучит знакомо? Zyklon B — название газа, которым нацисты убили миллионы евреев. Нам непонятно, как такие оплошности возможны, но они случаются постоянно, потому что никто не желает копаться и проверять, будут ли новые идеи иметь успех. Их принимают без критики.

На уровне мнений люди признают, что существуют другие точки зрения, но все же слишком полагаются на личную реальность. Они даже понимают, что действительность не так ясна, и у других она может быть иной[319]. Диана Халперн, психолог и специалист по критическому мышлению, вспомнила статью в USA Today[320]. В упомянутом там обширном исследовании участвовала одна из нас. Оно посвящалось влиянию дошкольных учреждений на маленьких детей. Его выводы заключались в том, что качественный детский сад не наносит детям вреда. К тому же заключению пришли авторы многих других работ. Но в редакционной статье проповедовалось доверие к своим инстинктам. Не в смысле «доверяйте инстинктам, когда оцениваете детский сад для своего ребенка». Написавший ее утверждал, что читатели должны доверять тому, во что верили касательно негативных последствий детского сада, и игнорировать выводы исследования. Это критическое мышление 3-го уровня: в статье признавалось, что есть разные мнения, но затем веру поднимали до уровня доказательств, приведенных в крупномасштабном научном исследовании. На уровне 3 мнение господствует. Доказательства? А что это?

Проблески критического мышления, включая анализ, есть даже у малышей. Великий психолог Жан Пиаже славится прекрасными примерами детского мышления, почерпнутыми из наблюдения за их поведением — конкретно за дочерью Жаклин. В возрасте года и восьми месяцев она хотела закрыть дверь, но в руках у нее была трава. Малышка положила ее на порог и уже намеревалась взяться за ручку. Но затем остановилась, посмотрела на зелень, на дверь и поняла: так она сметет траву. Жаклин отодвинула ее подальше и только потом выполнила свое действие. Очевидно, она планировала и тщательно обдумывала все перед тем, как совершить[321]. Вот пример «видимого» мышления. Жаклин не просто выполняла движения. Она размышляла и визуализировала проблему, демонстрируя зачатки критического мышления.

Ларри отправился навестить своего не по годам развитого внука Бо трех с половиной лет, проживавшего примерно в часе езды. В событии не было ничего необычного, за исключением того, что Ларри обычно не приезжал по будням. Бо спросил его: «Почему ты пришел, деда?» Ларри: «Я пришел к тебе». Бо: «Нет, правда, почему ты здесь?» Бо не проведешь. Ларри отклонился от привычной модели поведения, поэтому должна быть другая причина. Это тоже критическое мышление. Бо больше не соглашается безоговорочно с тем, что говорят ему взрослые.

Критическое мышление подразумевает: мы учитываем, кто, что и кому говорит[322]. Знаем ли мы, кто? Дети примерно с четырех лет способны осознавать, что одни люди знают больше, чем другие. Вам нужно починить велосипед? Отвезите его в магазин велосипедов, а не к сапожнику[323], [324]. Взрослые часто тоже оценивают источник информации, но на этом уровне мы все еще можем попасть в ловушку самопровозглашенных авторитетов. Некоторые из нас помнят «водопроводчика Джо» во время президентской избирательной кампании 2008 года. Хотя он и не был этим специалистом, а лишь стремился заполучить сантехнический бизнес, его окрестили «водопроводчиком Джо». Его настоящее имя — Сэмюэл Вюрцельбахер, и он задал Обаме вопрос, повысятся ли налоги при новой администрации. Маккейн и Пэйлин (соперники Обамы на выборах) стали приглашать его на митинги и утверждать, что при Обаме налоги повысятся. Несмотря на то что Джо не был ни Джо, ни водопроводчиком, все поверили ему безусловно.

Оценка того, что (то есть самой информации), может зависеть от того, насколько актуальна эта информация для нас. Например, если нам любопытен театр, мы точнее оцениваем утверждения в этом онлайн-обзоре новой пьесы, чем те, кто не входят в число любителей театра. Дети знают меньше взрослых, и, вероятно, им сложнее определиться с этим, особенно если информатор уже делал ошибки. Когда тетя Роуз рассказывает семилетней Софи, что Ханука (дата которой зависит от лунного календаря) и День благодарения будут в один день, Софи не соглашается с этим утверждением, считая его нелепым. Она помнит, как тетя Роуз когда-то говорила ей, что, если скосить глаза, навсегда останешься косоглазой. Маме пришлось поправить тетю в этом вопросе.