Немедленно все без исключения покиньте морозильные камеры!" — Затем еще один жуткий треск и рев монстра, в котором тонет голос призрачного старичка: "Группа целителей первый курс, прекратить панику!"

Ему не вняли, в белой ледяной пыли, над которой возвышался монстр, кто-то стонал, кто-то сыпал проклятьями и кто-то выл с надрывом:

— Спасите меня!

"Спасем! — грянул сверху дух-хранитель. — Только отпустите Крохена, дура! Вы мешаете процессу спасения! — Кого просит ослабить хватку призрачный старичок было неизвестно ровно до тех пор, пока он не потребовал: — Азерр! Да вы, кадет-истеричка, отлепитесь от профессора и следуйте за осталь…"

— Он мертв! — завыла несчастная в ответ.

"Всего лишь истощен! Ползите" — парировал Севой.

— У-у-у-у! Хлип, у-у-у! — раздалось в ответ, но судя по подсчету который велся, едва целители пересекали черту, наша умненькая Флиппа оставила профессора тут.

"Двадцать пятый,… двадцать…, двадцать девятый… — тишина и громкое. — А где еще двое?! — Эхо-порт теперь вещал голосом декана, Довар Грран негодовал и требовал ответа. — Сумеречная и Крэббас где?"

И удивленное от духа: "Я не знаю. Профессора переместил, а этих двух… нет".

— Как так?! Мы здесь! — я поднялась на локтях и оглянулась. — Ау!

Севой!

Белая холодная пыль покрыла все вокруг толстым слоем, создав в камере красивый ледяной ландшафт, в котором взглядом что-то искал огромный спрут и на ощупь сухонький призрачный старичок. Вернее два старичка. Ан нет, четыре… ой, их тут шесть. Или больше? и неужели они нас не видят?

"Севой, вы нашли их?!" — раздалось по эхо-порту. И духи ответили в один голос страшное: "Нет" Грозное шипение и вопрос к кому-то другому:

"Это список всей группы или только тех, кто присутствовал…Магда?" Ему что-то пробормотали или же пообещали невнятное, и змееволос отрубил: "Генерал, никаких запрещенных топоров. Пока не выясним… Я против! Сам нарублю на куски".

— Кого, нас? — возмутилась громко и толкнула оборотницу. — Олли, слышала? Вставай!

Но она не ответила. Ни после того, как я прикоснулась к ее волосам и произнесла формулу восстановления, ни после того, как кольнула ее заклинанием пробуждения. Пара минут безостановочного повторения: "Очнись Крэббас, иначе ты не увидишь Бруга" были самыми тяжелыми за все мое утро. Я добудилась ее с трудом, а когда помогла подняться с пола, в морозильной камере остался один лишь спрут. Все еще живой, злой, огромный, внимательно взирающий на нас и тянущийся к нам щупальцем. С громким "Чо-омк" монстр что-то разорвал, и пришло осознание — лопнул щит профессора, а затем и ужас от догадки, которую полностью подтверждала раззявленная пасть Хаггвара и пробой сзади него в стене.

Нас сожрут! Не голодным же совершать очередной побег!

— Мамочки…

— Ой, блин! — вспыхнула оборотница, стремительно перевоплощаясь и разворачивая крылья. Но не успела она сделать, ни того, ни другого, как вместе со мной оказалась в захвате щупальца.

Два звонких голоса тут же наполнили морозильную камеру звонким "а-а-а-а-а!"

На что зажмурившееся чудовище ответило еще более грозным "гря-я-я!", и оторвало нас от пола. Цепенея от ужаса, я не то, что проговорила, выплюнула в монстра ранее никогда не удававшееся мне проклятье. И отправила его ни куда-нибудь, а прямо в пасть, радушно раскрывшуюся перед нашим приемом. И правильно сделала, потому что в следующее мгновение от шкуры чудовища отлетело с десяток чужих заклинаний, лопнувших со звоном струн.

— Твою ж! — Раздалось многочисленное изумленное и такое знакомое. Запасные королевские смертники явились нас спасать. Но вопреки всеобщему разочарованию, щупальце чудовища застыло, а затем медленно начало усыхать, то есть уменьшаться, то бишь еще сильнее сжиматься вокруг нас.

— Сумерька! — Его Высочество неиствовал.

— Кудряшка… — А это кажется Бруг.

— Держитесь, мы сейчас! — вот и все что я смогла уловить, теряя сознание.

Я проснулась с квадратной головой и жутким самоощущением от шепота. Шепталось двое, изредка поддакивал кто-то третий, но основную мысль вел один. Ему принадлежал глубокий голос, словно бы китовый бас с вибрирующими грудными нотками, раздражающими и в то же время надежными.

— …и вот это чудо меня спасло? Ваше Высочество, вы явно шутить изволите. — И не дожидаясь ответа, с сомнением спросил: — Сколько лет этому ребенку?

— Чуть старше семнадцати лет.

— А не меньше? Тощая, бледная, как смерть. — Нежное сравнение, но на нем одном говоривший не остановился. — В гроб и того краше ложат. И что это? Перчатки… Зачем? Она что, еще и заразная?

— Не надо, — голос Бруга звенит предупреждением.

— Не трогайте, — согласился с ним капитан запасной команды и озвучил ранее использованное им же объяснение. — Она принадлежит роду Дао-дво и опекается им как… невеста.

— Эта?! — опять удивился обладатель китового баса. — Да она ж девчонка еще.

— Не буду спорить молодая… очень, к тому же истощена и сейчас не в форме. Но… — вы сами настаивали на скорейшей встрече.

— Настаивал.

— И не ожидали, — поддакнул Бруг.

— Да. Ваша Кудряшка выглядит грознее. К тому же в ней сила есть, а в этой…

— Не верите, расспросите декана Горрана или генерала Сули. Или Кель Грауна, коего освободила так же Намина, — предложил метаморф.

— Давно?

— Несколько дней назад.

— А Найски? — В тишине, наступившей за этим вопросом, китовый бас прозвучал набатом: — Понял. Что ж, если она будет среди вас, я согласен. — И торжественно провозгласил: — Данрар-риум Тиш Каварка да Рга-да.

Знакомые слова, подумалось мне и в голове словно бы что-то щелкнуло, сообщая, что это та самая клятва, которой василиск обещался смертников тренировать при условии, что в команде буду я.

Ой!

— На что? На что вы уже подписали меня? — Мой хриплый шепот заставил всех троих вздрогнуть.

— Сумерька, не волнуйся все в порядке.

— Ага, в порядке… а Гер меня из-за вас голыми руками порвет.

— Кто такой? — вопросили басом.

— Опекающий, под кодовым названием "жених".

— Познакомишь.

— Обязательно, — ответил Равэсс, и я провалилась во тьму.

Следующее пробуждение произошло средь ночи. Меня кормили с ложечки, сам капитан команды запасных королевских смертников, а на соседней кровати великолепно и дорого обставленной комнаты тоже самое с Кудряшкой проделывал Бруг. Олли краснела, бледнела, но ела.

— Не поняла, — прохрипела я, отворачиваясь от заботливо поднесенной мне ложки. — Вы почему тут? Где целители?