надеялась, что он может их ей отдать. В случае необходимости она бы украла их, но в свои восемнадцать лет она уже знала, что самый простой способ обычно самый лучший.

На ее зов никто не откликнулся, хотя сквозь занавески мерцал свет. Кто-то должен был находиться в этом деревянном доме, возможно, тайком наблюдая за ней. Она постучала в дверь, затаив дыхание. Сердце у нее колотилось где-то в горле, и она боялась, что скоро потеряет сознание от волнения.

Никто ей не открыл.

Она повернула латунную ручку и незваным гостем без разрешения вошла в сумеречный свет обычного коридора.

Она не увидела ничего, кроме голых стен и потрескавшихся половиц, на которые она осторожно поставила ноги. Одну за другой, и тут они провалились в пустоту, и сила тяжести потянула ее вниз. Она свалилась не очень глубоко, но вполне достаточно. Здесь было не очень холодно, но сильно прохладно. И не очень темно, но сумрачно.

При ударе у нее подвернулась левая нога, и у нее вырвался крик боли и растерянности. Сжав зубы, она потерла ушибленное место, заморгала в темноту и попыталась хоть что-то разглядеть в полосе скудного света, проникавшего из приоткрытой двери люка.

Вокруг были только старые кирпичные стены и сырость.

Второго выхода не было.

Водяная Лилия когда-то была человеком, привыкшим делать все возможное для достижения цели. Ей и в голову не приходило сдаваться, потому что если бы она этого не сделала, то кто бы сделал? Полагаться она могла всегда только на саму себя. Попав в Новый Орлеан, она потеряла это чувство уверенности.

Она погрузилась в жалость к себе и оплакивала свое поражение.

Теперь с этим покончено.

Она с трудом поднялась на ноги, стряхнула грязь с длинной юбки, а затем начала ощупывать стены в поисках какого-нибудь потайного механизма. Пока так никто и не появился, чтобы выпустить ее или злорадно сообщить, что теперь она умрет. Это могло произойти по двум причинам. Либо Маркузо не привык победно появляться перед своими пленниками, либо он ждал ее реакции. Позволял ей проявить себя.

Может быть, здесь уже никто не живет, мелькнуло у нее в голове, но она быстро отбросила эту мысль, потому что все еще продолжала верить Аднану. И пока не видела в произошедшем его вины.

Она не считала Маркузо стеснительным, иначе он никогда бы не смог управлять Челюстью Дьявола, поэтому более вероятной ей показалась вторая причина, это придало ей смелости, и она продолжила искать выход.

Она не могла определить, сколько прошло часов, пока не ощутила, что хочет пить, а в животе громко заурчало от голода. И только тогда она вспомнила, что может использовать свою магию.

Смешно. Вот уж действительно смешно.

Она была ведой с рождения. С малых лет ее учили всему, что она могла делать со своей ограниченной властью магии, и она проверяла каждую границу, чтобы понять предел своих возможностей. Но с тех пор, как она потерпела неудачу и оказалась в ссылке, она отреклась от этой части своих умений.

На этот раз она заставила свою магию искать секретный выход, так как она не была способна ни катапультироваться вверх, ни вылечить лодыжку. Без рун она была еще более беспомощна, чем многие другие веды. И наконец нашла рычаг, который невозможно было заметить невооруженным глазом. Она нажала на него, и ее подхватил ветер, настоящий вихрь, и перенес ее в другую комнату. Здесь стены были усеяны окровавленными железными наконечниками, которые начали к ней вытягиваться. Но Водяная Лилия победила и эту комнату, и помещение с огнем, и комнату с галлюцинациями. Она боролась и с каждым триумфом обретала все большую силу, пока, шатаясь, не вернулась в дом и не нашла зубы, которые, как забытые реликвии, лежали на столе в гостиной. Она схватила их и уже открывала кожаный мешочек, который Аднан дал ей для них, когда услышала позади себя покашливание Маркузо.

— Я бы этого не делал. На твоем месте, — сказал он и обошел вокруг нее. Чтобы не напугать ее, он поднял руки и не подходил слишком близко. — Я тебе ничего не сделаю, не волнуйся. Ты победила дом ловушек. Таким образом ты заслужила зубы аллигатора и мое уважение. Чай? — он указал на дымящийся кувшин и чашки. Она была так сосредоточена на этих зубах, что не заметила ни того, ни другого.

Водяная Лилия нерешительно приняла его приглашение и выслушала его. Слушала, как он рассказывал ей о том, как звучала клятва, о том, что знал Аднан, и об истинной ценности зубов. Она начала догадываться, нет, уже знала, что Аднан ожидал ее смерти.

Разъяренная, она поднялась и начала ходить по гостиной, которая вдруг показалась ей очередной ловушкой, пока не остановилась перед серебряным кинжалом. Он висел под стеклом в рамке на обшитой панелями стене.

— Зачем ты мне все это рассказываешь, оборотень? — спросила она.

— Ты первая и единственная, кто смог это сделать. Все остальные послужили мне очень вкусной пищей. — Он наклонил голову и пригладил седую бороду. — И я должен был рассказать тебе правду.

— Понимаю. — Она разбила стекло и взяла кинжал, не оборачиваясь к Маркузо. Она считала, что после всего он обязан ей его подарить. — Я благодарю тебя.

С этим она, раненая и хромая, покинула залив и отправилась пешком в Новый Орлеан. Она шла всю ночь, пока не добралась до Морской Души. Там она переоделась, умылась, обработала раны, а затем отправила Аднану сообщение.

Через несколько минут он появился в ее комнате, где она каждую ночь принимала клиентов. Сегодня одним из них был он.

— Ты вернулась! — воскликнул он и обнял ее. Она почти поверила, что он честен с ней, и чувствует такое же сердцебиение, как и она два дня назад. Но больше она не позволила себе обманываться. Водяная Лилия стала умнее.

— Вот твои зубы. — Как только он отстранился от нее, она передала ему зубы аллигатора вместе с мешком, хотя и не вложила их в него. Маркузо просветил ее. Если бы она сама вложила в него зубы, они бы тут же исчезли и перешли во владение Аднана. Так работала их комбинация с мешочком. Он бы получил зубы, и ему не нужно было бы заботиться о ее судьбе как их хозяйки.

Когда он увидел, что она вручает ему зубы и мешочек по отдельности, он сразу понял, что она все знает. Это не побудило его отказаться от предложенного подарка, и быстрее, чем она могла осознать, он вложил их в мешочек.