Он побледнел.

Потом она повернулась с подчеркнуто деловым видом.

— У меня есть еще кое-что для тебя, упырь.

— Позволь мне объясниться, — попросил он, но она больше ничем ему не была обязана. Впрочем, как и не была обязана с самого начала.

Она снова обернулась и протянула ему серебряный серповидный кинжал.

— Для следующего раза, когда решишь нанести другу удар в спину. По крайней мере, сделай это со вкусом.

Он растерянно взял оружие, а затем исчез из ее жизни, а она — из его, и это была ее единственная история с ним за все время их знакомства.

Глава 26

Валенс

— Что ты думаешь обо все этом? — спросила Дарсия. Во время своего рассказа она подтянула ноги к груди и обхватила руками колени.

Она ни разу не отступила от правды и не скрывала своих прошедших чувств, и я начал уважать ее за это еще больше.

— Я думаю, что твоя история немного более захватывающая, чем моя, — сказал я, улыбнувшись. — И Аднан — ублюдок, что так поступил с тобой. Могу себе представить, как ты себя чувствовала.

— Однозначно обманутой. — Она тихо рассмеялась, и ее смех эхом отразился во мне. По всему телу началось какое-то покалывание, с которым я не мог совладать.

Я все еще обдумывал ее рассказ, который так хорошо раскрыл ее, хотя еще и не полностью. Думал о ее прошлом среди девушек Седы, о темном времени после ее изгнания, которое пришлось пережить и мне, и о ее воскрешении, как у феникса. Я завидовал ее силе. Она была настоящим бойцом, который выдержал все битвы и в конце концов вышел из схватки более сильным. За это я восхищался ею.

— Знаешь, он все еще носит кинжал, — задумчиво сказал я.

Я не сводил взгляда с ее лица, которое уже никогда не смогу забыть. Его очертания будто отпечатались на внутренней стороне моих век.

— Кинжал заставляет его кое о чем помнить, но не способен его изменить. Аднан такой, какой есть, и ты должен вести себя с ним осторожно.

— Я так и буду делать. — Все остальное было бы самоубийством, и, вопреки моему первоначальному желанию, которое охватило меня, когда я только попал в Новый Орлеан, я не хотел умирать.

Я криво улыбнулся.

— Что?

— Мне нравится, что ты беспокоишься обо мне.

Она издала некий скептический звук, который на меня не подействовал.

Я импульсивно наклонился к ней, так что кончики наших носов почти соприкоснулись. Пусть прошлое будет забыто. Я хотел, чтобы Дарсия видела только меня. И думала только обо мне.

Она заморгала, но не отпрянула.

— Что это ты делаешь? — охрипшим голосом спросила она.

Я наклонился вперед. И когда заговорил, мои губы коснулись ее уха.

— Мы больше, чем просто деловые партнеры, Дарсия, — прошептал я. Она вздрогнула. А у меня сердце колотилось где-то в горле. — Не забывай об этом.

— Это… Это звучит как угроза, — когда я отодвинулся, она взглянула на мои губы. Моя близость не оставляла ее такой равнодушной, как она пыталась внушить мне, да и себе самой.

— Это обещание.

Она потрясла головой, словно желая освободиться от какого-то колдовства.

Я усмехнулся и отодвинулся.

— Теперь, когда мое любопытство утолено, мы должны позаботиться о твоем. Вот все, что я знаю о вайзе, — резко сменил я тему. Она должна была узнать все необходимое, а не рассуждать на тему того, как меня к ней тянет.

Это было что-то, чего со мной давно не случалось. А может быть, и никогда раньше.

Слишком часто я вспоминал момент, предшествовавший моей дуэли. Ее руки, которые разрисовывали мой торс. Ее большие глаза…

Я пополз по полу, пока не добрался до папки, завернутой в коричневый картон. Об остальном лучше было не думать. И передал ей досье. В нем я собрал всю найденную мной информацию о вайзе, и читал ее сначала каждый час, затем каждый день и, наконец, только раз в неделю.

Дарсия довольно долго читала полностью исписанную тетрадь, затем опять прочла все сначала и, наконец, оторвалась от нее и посмотрела на меня. Ее карие глаза сегодня казались расплавленным янтарем, и в них так легко можно было утонуть…

— Итак, ты знаешь, что ей за сорок, и она считается красавицей. Твои описания довольно точны, и тем не менее могут относиться к примерно трем тысячам женщин в Новом Орлеане. Темно-коричневая кожа, локоны и склонность к обтягивающей одежде? — тут она выдохнула. — Более интересной кажется информация о ее пьянстве, о том, что она часто бывала в барах и говорила о своем… — она еще раз заглянула в досье, — …о своем пропавшем сыне, когда не сетовала на задержки в своем замысле. Ее зовут Майя, и наверняка это не ее настоящее имя, а если это не так, то скорее всего она все равно давно его изменила.

Дарсия задумалась и приложила палец к губам.

Теперь я был тем из нас двоих, кто не мог отвести взгляда от губ другого.

— Звучит логично, — выдавил я.

— Сообщила ли она что-нибудь о том, куда она собиралась скрыться? Ей ведь пришлось покинуть свое убежище.

— После того проклятия она собрала вещи и ушла. Я все равно был немного не в себе, и кажется, даже потерял сознание. — Нахмурившись, я попытался вспомнить это все, хотя это приносило мне боль. Это был момент, когда счастье и беда отделились друг от друга всего несколькими мгновениями. Эта стихийность произошедшего всегда пугал меня. В одно мгновение ты живешь, что-то планируешь и даже доволен, если не счастлив, а в следующий миг случается что-то непредвиденное и все разрушает. Просто все.

И все же, когда я все это вспоминал, на это раз мысли были избавлены от той сладковато-горькой боли, которая их обычно сопровождала. Ведь если бы со мной не случилась катастрофа, я никогда не оказался бы в Новом Орлеане, и никогда не встретил бы Аднана и Дарсию. Дарсия считала, что мы просто вместе делаем одно дело. Но я думал, что между нами могло бы возникнуть что-то вроде дружбы, если бы она только позволила этому возникнуть.

— Возможно, это не имеет значения, но… — снова продолжил я, — после того, как она скрылась, и я снова пришел в себя, я обыскал дом, искал следы, которые она могла оставить, пока тут жила. Она не оставила ничего ценного, но там была одна записка, которую я помню до сих пор. Она была нацарапана рядом с рецептом вафель…

— И о чем там шла