Фол одним рывком разорвал платье со стороны спины, и потянул его в сторону. Абсолютно голая, я обхватила ногами его бедра и прижалась всем телом к пылающему жаром обнаженному торсу. Его руки гладили мою спину, оттягивали волосы назад, открывая шею поцелуям, сжимали мои ягодицы, одновременно притягивая к себе ближе, плотнее.

Но одно неловкое движение, и меня снова настигла боль, и я невольно вскрикнула.

Будто опомнившись, мы смотрели друг на друга, понимая, что еще немного, и мы перешли бы ту самую грань. И от этого мои щеки порозовели. Когда же он опустил взгляд туда, где моя грудь, покрытая мурашками от прохладного ветерка, касалась его, он тяжело сглотнул.

— Нужно вылечить твою ногу, — собранный, спокойный, будто секунду назад между нами ничего не было, он быстро вышел на берег, усаживая меня на свою рубашку.

Я подтянула здоровую ногу и скрестила руки, пытаясь прикрыть свою наготу.

— Сюда никто не войдет, можешь не волноваться, — он присел на колени рядом с воспаленной раной, и стал ее осматривать, не обращая внимания на все остальное. Но неловкости от этого не уменьшилось.

Уложив ладони по краям раны, Фол сосредоточил на ней свой взгляд, медленно втянул воздух и на секунду замер. А после…

То, что происходило после, можно было назвать не иначе как чудом. Облако серебристой пыли образовалось над воспаленной кожей. Она мягко оседала, даря облегчение, а рана на глазах исцелялась. Спустя минуту, кожа стала белой и гладкой, как прежде, и Фол мягко провел по ней ладонью.

— Как ты это сделал? — я не верила тому, что видела только что собственными глазами, но вместо ответа Фол лишь улыбнулся. Его красивые пальцы все так же сжимали щиколотку, и я чувствовала, будто невидимые токи связывают наши тела.

— Это мой дар, — ответил он, поднимаясь с колен, и протянул мне руку, чтобы помочь встать. Фол деликатно отвел глаза от обнаженной меня, а когда я предстала перед ним во весь рост, и вовсе отвернулся.

— Ты можешь надеть мою рубашку. Другой одежды у нас пока нет, — мужчина наклонился, чтобы поднять ее с земли, и я засмотрелась на ямочки на его пояснице, — Полин…

Да. Он видел, что я смотрю на него. Стою обнаженная, прикрытая одними лишь мокрыми прядями волос, и кусаю губы, в надежде на поцелуй, но получаю лишь кусочек ткани.

Наши пальцы коснулись друг друга и снова возникло напряжение. Фол резко потянул рубашку на себя, сгребая меня в свои объятья. Это был последний рубеж между нами, когда все преграды пали, когда мы были готовы отдаться друг другу прямо здесь и сейчас.

— Эй, долго вы там? — скрипучий голос донесся откуда-то из-за угла, и Фол отчаянно зарычал, прерывая поцелуй.

— Леся, — выдохнул он, крепко прижимая мою голову к своей груди.

Я только нервно хихикнула. Значит, наше время не пришло.

Выдержке Фола можно было позавидовать. Сцепив зубы, он изо всех сил старался не смущать меня своими взглядами, пока не натянул на мою мокрую кожу свою рубашку, и туго не запахнул ее. Длинная, она доставала почти до колен и приятно касалась тела, впитывая в себя капельки воды.

— Как нога? — и без того было ясно, что с ногой порядок. Скорее, этот вопрос был только для того, чтобы разбавить неловкую тишину между нами. Странно, мы, по словам феи, женаты, да и целовались не раз, но это стеснение, робость добавляли «перчинки», будоража кровь.

— Все хорошо. Спасибо тебе.

Он лишь кивнул, будто это не было чем-то особенным для него, и, взяв за руку, повел по нагретой солнцем траве.

— Ни за что не подумала бы, что служители Тьмы могут исцелять.

— Я – мольфар, Полин. Моей силы будет достаточно чтобы убить человека, но и вернуть его к жизни я тоже смогу. Вопрос в другом.

К таким откровениям я была не очень готова, поэтому даже не нашла, что сказать. Но ясно было одно: Фол действительно обладает особенным даром.

— Кто я такой, чтобы решать, чье время пришло, а кому дать еще один шанс…Я не Бог. Но его сила в моих руках. И я пытаюсь научиться с этим жить.

Я затихла, обдумывая сказанное. Уверена, Лис не преминул бы воспользоваться таким даром в свою пользу. Все неугодные давно лежали бы в могилах, а верные соратники стали бессмертны. Этим даром можно было бы манипулировать людьми, народами…Но Бог не выбрал Лиса. Он нашел более достойного носителя этой драгоценности. И это добавило уверенности в том, что Фол неспроста появился в моей жизни. Ничего не бывает просто так. Возможно, мы просто не можем отследить причинно-следственные связи, но спустя годы понимаем, что то, что с нами происходило, было ниспослано небесами: и радости, и горести, и люди, и события.

Обратная дорога выглядела незнакомой. Я не помнила ее, выпав из реальности от боли и усталости после телепортации. Обогнув скалу по узкой тропе, мы вышли на поляну из миллиона одуванчиков. Изумрудный ковер, подсвечиваемый желтыми солнечными точками, немного отвлек от мыслей о вечном, но странное белесое пятно привлекло внимание. И как раз в его сторону мы направлялись.

Постепенно оно приобретало формы, и наконец, я смогла понять, что вижу. Сгорбленная старуха сидела, скрестив ноги, как заправский йог. Ее кожа была серой, бледной, морщинистой, а жидкие волосы белой паклей свисали на впалую грудь. Она тяжело и шумно дышала, пока костлявые пальцы с надутыми костяшками пытались заплести косу из одуванчиков. Непроизвольно, я прониклась жалостью к этой женщине, но стоило ей взглянуть, как меня чуть не откинуло назад. Мощнейшая, сшибающая с ног энергия исходила от ее стеклянных выцветших глаз. Казалось, что она пробирается ко мне под кожу, я физически ощущала ее присутствие внутри себя. И в отместку мне хотелось вцепиться в ее космы, скрутить их в узлы и вырвать с корнем.

— Прекрати! — приказал Фол, и я мгновенно почувствовала облегчение.

— Что такого? — скрипнул уже знакомый голос, — интересно было посмотреть на внучку Яна.

Старуха усмехнулась, обнажая больные зубы, торчащие в разные стороны.

— Красивую ты девку себе выбрал. Одобряю, — она резко тряхнула головой, прикрыла рот и застыла, будто готовилась чихнуть, но спустя пару мгновений раскрыла передо мной ладонь со сморщенным высохшим цветком, — возьми, что смотришь.

Я опасалась брать что-либо из рук ведьмы. Да что уж там, даже стоять рядом с ней и не пытаться убежать было сверхдостижением. Лишь присутствие рядом Фола удерживало меня от того, чтобы дать деру.

— Подарок Яна. Я забрала их той ночью. За столько лет целым остался только этот, остальные превратились в пыль.

Она говорила это как самая настоящая влюбленная женщина, которая через всю жизнь пронесла дорогие сердцу воспоминания об утерянной любви. Но разве можно верить той, из-за которой столько жизней пошли под откос? И только то, что этот крокус, давно не похожий на себя, был сотворен моим дедушкой в честь своей любви, говорило в пользу того, чтобы принять подарок. Что я и сделала.