Тэйлор хотел что-то сказать мне, но в этот момент парень стукнул кулаком по машине.

– Эй! – рявкнул он Гуннару. – Я с тобой разговариваю!

Наши ребята переглянулись.

– Не трогай мой грузовик, пацан, – сказал Тэйлор, окинув грозным взглядом всю компанию.

Парень выпятил грудь, решив сделать устрашающий выпад, но был так пьян, что даже прямо поглядеть на Тэйлора не сумел. Совсем хлюпиком он не казался: на физиономии темнела щетина, под фланелевой рубашкой угадывались мускулы.

– Обдолбанный, что ли? – спросила Кёрби.

– Вряд ли, – покачал головой Гуннар. – Тогда бы драться не лез. Наверное, просто бухой.

Парень качнулся. Кёрби, нисколько не испугавшись, стала ждать, что он еще скажет.

– Чеши отсюда, – посоветовал Тэйлор.

Парень был дюйма на два ниже, но, видимо, не отдавал себе в этом отчета. Он посмотрел на нас с Кёрби:

– Лучше я присоединюсь к вашей вечеринке.

Его друзья загоготали и принялись хлопать друг друга по плечам. Держаться на ногах им было не легче, чем их бородатому главарю. Когда Гуннар слез с бортика кузова и встал над ними, как скала, они попятились.

– Так у вас есть великан! – сказал заводила, вздернув подбородок.

Тэйлор, сойдя с боевой стойки, рассмеялся:

– Как видишь. Теперь кончайте нас доставать и валите откуда пришли.

Фыркая, они побрели дальше, но бородатый вдруг остановился:

– Ты работаешь в «Пиле»?

Кого он спрашивает, было неясно. Никто не ответил. Пытаясь придать своему тону игривость и вместе с тем не упасть, он проговорил:

– Я зайду тебя повидать!

Тэйлор напряг челюсти:

– Не зайдешь!

Хохоча, пьянчуга согнулся пополам и схватил себя за колени, а потом выпрямился и указал на меня пальцем:

– Это твоя девчонка? Извини, старик, я ее не украду.

– Я этого и не боялся.

– А по-моему, ты перетрухал.

Парень привалился к кузову и хлопнул ладонью рядом с тем местом, где сидела я. Тэйлор свирепо уставился на его руку:

– Мне не нравится, когда ты трогаешь мой грузовик. А если тронешь мою девушку, то сам угадай, что я с тобой сделаю.

– Убьешь?

Парень с трудом принял вертикальное положение и сделал шаг назад. Тэйлор улыбнулся:

– Нет. Я так тебя отметелю, что ты сам на себя захочешь руки наложить.

Мальчишка побледнел, но, вспомнив, что у него есть зрители, попытался скрыть страх и разинул рот. Я его оборвала:

– Слушай, Джек Дениелс, тебе твоя морда совсем не дорога?

Он нахмурился – скорее озадаченно, чем рассерженно.

– Топай отсюда. А то у этих ребят терпение не резиновое.

Я посмотрела на Тэйлора: казалось, он вот-вот взглядом просверлит парню дырку во лбу. Тот вздрогнул, будто только сейчас заметив, что наш великан никуда не делся, и без единого слова заковылял следом за своими друзьями.

Гуннар расслабился:

– Кёрби, поехали домой. Я слишком устал, чтобы еще куда-то идти.

– Мы с тобой уже как старая супружеская чета, – хихикнула она и обняла меня на прощание: – До понедельника.

Я проводила их взглядом, а Тэйлор все смотрел на пьяных мальчишек, ковылявших по улице. Наконец он закрыл бортик кузова и прошел за мной в «Пилу». Поднимаясь по лестнице, я трясла волосами и потирала руки. Тэйлор молчал, по-видимому стараясь привести себя в лучшее расположение духа. Я болтала, тщательно избегая темы переезда в Эстес-Парк. Он кивал и улыбался в нужных местах, но чем дольше я говорила, тем более вымученными казались его улыбки, и это меня только бесило. Заметив мое раздражение, он перестал скалиться:

– Не надо, Фэйлин. Я же сказал: не хочу, чтобы мы все выходные ссорились.

– Если ты притворяешься, будто все нормально, это еще не значит, что ты не расстроен.

Он посмотрел перед собой, сделав заметное усилие, чтобы не взорваться:

– Мне вчера пришла посылка.

Я продолжала сердиться и потому промолчала. Тэйлор встал и взял со столешницы свою сумку:

– Я сказал папе, что у тебя есть старый магнитофон, и он прислал кассету. «Космические яйца»[6]. Это был любимый фильм Томми. В детстве мы с братьями смотрели его почти каждые выходные.

– Ладно, – сказала я. – Давай поглядим.

У Тэйлора загорелись глаза, и я смягчилась. Склонившись над телевизором, он вынул кассету из коробки и вставил в магнитофон. Потом вернулся на диван и положил руку мне на колено. Как только начались титры, он разулыбался. Это была настоящая улыбка, которую я у него в последнее время редко видела.

Фильм идеально подходил для того, чтобы быть вместе, но не разговаривать. Просто сидеть рядом, не касаясь проблемной темы. Когда комедия закончилась, я пошла в душ и с чувством облегчения задернула за собой занавеску: хотелось какое-то время побыть поодаль от Тэйлора. Не означало ли это, что я действительно боялась с ним съехаться?

Смывая с волос кондиционер, я ругала себя. Ведь мне столько раз казалось, что я больше ни дня не смогу без него прожить, и я так часто ложилась в постель, мечтая, чтобы он был рядом. «Невероятно!» – думала я, испытывая раздражение против самой себя.

Ополоснувшись, я шагнула на коврик и завернулась в полотенце. Вместо своего лица я увидела в запотевшем зеркале какое-то размытое пятно. Мое самоощущение было таким же. Все как будто расплылось.

Я надела растянутую футболку и легла в постель рядом с Тэйлором. На этот раз он не поспешил, как обычно, избавить меня от моего ночного одеяния, а просто прислонил спиной к своей голой груди и держал так, пока мы оба боролись с потребностью возобновить непростой разговор.

Постель он уже согрел. Теперь тепло его тела просочилось сквозь мою футболку, и я растаяла. Он был нужен мне. Это было мне нужно. После первой ночи, проведенной с ним, я чувствовала себя несчастной каждый раз, когда ложилась спать одна.

– Фэйлин, – сказал Тэйлор как будто издалека, хотя на самом деле лежал, обнимая меня.

– А?

– Я только… – он вздохнул, – хочу быть с тобой.

– Знаю. Я тоже.

– Но не так сильно, как я. Или не хочешь вообще.

– Неправда, – прошептала я. – Просто нам нужен план, и он у нас будет. Не обязательно сегодня.

Тэйлор прижался лбом к моему плечу:

– Сколько надо ждать? Чтобы я знал.