Он откинул голову на спинку дивана:

– Детка. Я все понимаю. Никаких проблем.

– Раз ты так говоришь, это как раз доказывает, что тебе понятно не все.

– Существует множество способов лечения. Если ни один не поможет, усыновим ребенка.

– Нет. – Я покачала головой. – Я же тебе сразу сказала: это все неспроста. Мы не сможем тут ничего изменить.

– Только не говори мне, что всерьез веришь в эту чушь… про наказание свыше.

Я едва заметно кивнула: теперь, когда Тэйлор высказал мою мысль вслух, она действительно показалась мне глупой.

– Детка, тебе не кажется, что ты уже достаточно наказана?

Слезы обожгли мне глаза. Конечно, разговор должен был получиться эмоциональным. Я это заранее знала, хотя и не представляла себе, чего ждать и к чему готовиться.

– Не рисуйся своим великодушием. Ты и так лучшее, что я видел в этой жизни. – Тэйлор крепко прижал меня к себе и поцеловал в макушку.

– А если я скажу тебе, что не смогу усыновить чужого ребенка? – спросила я, радуясь возможности не смотреть ему в лицо.

Тэйлор задумался:

– Мне это удивительно.

– Я знаю, ты хочешь детей. И они должны у тебя быть. Но я успела обо всем этом подумать и поняла: усыновление не для меня. Я буду слишком бояться. Слишком многое будет меня беспокоить: например, кто и почему отказался от малыша и что, если родные захотят его вернуть? Риск потерять ребенка во второй раз… Нет, я просто не смогу.

– Я об этом не думал с такой точки зрения.

– Знаю.

– Я понимаю тебя, но давай решать проблемы по мере их поступления.

– Это надо решить сейчас. Ты хочешь детей. Я не смогу забеременеть и не хочу усыновлять. Тэйлор, дело нешуточное. Если только говорить: «Поживем – увидим», – то потом может быть слишком поздно.

– Ты мне нужна.

Слезы брызнули у меня из глаз.

– Я хочу, чтобы ты некоторое время об этом подумал.

– Боже мой, Фэйлин! Неужели ты действительно считаешь, что мне есть о чем думать? Нет! Я от тебя не откажусь. А ты не откажешься от меня.

Горестно посмотрев на него, я покачала головой:

– Твои слова только доказывают, что ты не понимаешь серьезности ситуации.

– Я услышал твое предложение. И отвечаю «нет». Остаться вдвоем с тобой – для меня далеко не худший вариант.

Я всхлипнула:

– Именно из-за этого я и опасаюсь съезжаться с тобой. Я не должна была допускать, чтобы ты принял такое решение, не обдумав его как следует.

– А бросить меня ты, черт возьми, не опасаешься?

Тэйлор встал и несколько раз измерил шагами комнату. Остановившись перед диваном, он опустился на пол и притянул меня к себе так, что мои колени уперлись в его голую грудь.

– Этим ты меня бесишь, и в то же время я тебя за это люблю, – сказал он, покачав головой. – Ты должна знать: кроме тебя, мне ничего не нужно.

– А если потом ты пожалеешь?

Он побледнел:

– Ты же сказала, что не бросаешь меня! А на самом деле именно это и пытаешься сделать. Точнее, хочешь сделать так, чтобы я сам тебя бросил.

– Я хочу только, чтобы ты подумал об этом. Серьезно подумал.

– Фэйлин, зачем ты так себя ведешь? Может, тебе тоже надо кое о чем серьезно подумать? Наши отношения под угрозой, сирена уже воет. Остановись и поразмысли над этим хотя бы две долбаные секунды!

– Нам нужна пауза. Если потом ты не изменишь своего решения…

– «Потом» это, черт побери, когда?

С каждой секундой он все больше злился.

– Тэйлор…

– Пауза? Фэйлин, я не ребенок. Ты решила отослать меня, чтобы я думал о том, о чем ты хочешь, и так, как ты хочешь?

– Я понимаю: это выглядит не очень, но я просто боюсь, что мы совершим ошибку. Может, потом ты сам скажешь мне спасибо. Я не пытаюсь создать проблему, я…

– Хватит. Только не говори, что делаешь это из любви ко мне, а то я не выдержу.

Тэйлор встал и направился в спальню. Через несколько минут вышел оттуда в джинсах, черном флисовом пуловере и черно-серой шапке, натянутой до самых бровей. Увидев, что он обувается, я почувствовала себя виноватой.

– Ты уходишь прямо сейчас?

И чему я только удивилась? Конечно, он решил уйти. Что ему еще оставалось? Мои намерения были благими, а в результате наши отношения покатились под откос. Теперь я жалела о том, что затеяла этот разговор, хотя вроде бы заранее все взвесила.

Надев ботинки, Тэйлор запихнул грязную одежду в рюкзак, перекинул лямку через плечо и схватил со стола свои ключи.

– Ты этого хотела? – Одной рукой схватившись за дверную ручку, он направил на меня указательный палец второй: – Я еду домой и, вместо того чтобы устраиваться на стабильную работу, буду неделю думать. Потом вернусь, и ты извинишься передо мной за испорченные выходные, которых я ждал целый месяц. – Не оборачиваясь, он с порога сказал: – Люблю тебя.

Дверь захлопнулась так резко, что я зажмурила глаза. Упав на диван, я закрыла лицо руками. Возможно, Тэйлор был прав: я действительно его отталкивала. А теперь он ушел, и я почувствовала точно то же самое, о чем говорил Трэвис в день моего первого приезда в Эйкинс: я как будто медленно умирала и одновременно сходила с ума.

– Ненавижу тебя, – сказала я сама себе.

* * *

В понедельник утром я уныло спустилась по лестнице и, отказавшись от блинчиков, стала пить кофе. Мы с Тэйлором расстались чуть более суток назад, но я понимала: сколько бы времени ни прошло, тяжелое чувство, возникшее в тот момент, никуда не денется.

В обеденном зале никого не было, кроме Чака, Федры и меня. Пит с Гектором выглядывали из кухни через окошко. Пожилые супруги смотрели в мою сторону с одинаковым выражением участия. Чак тронул меня за плечо:

– До сих пор не позвонил?

– Вчера поздно вечером прислал эсэмэску.

– Ну и как он? – спросила Федра.

– Все еще думает.

– Ты сама, черт возьми, виновата: он не просил, чтобы ты его отпускала. И, сдается мне, вовсе этого не хотел.

– Дорогая, – произнес Чак с легким оттенком предостережения.

– Федра права. Он этого, наверное, не хочет. И тем не менее заслуживает.

– Эх, девочка! Совсем не этого он заслуживает. Он ведь такой добрый!

Взяв стопку меню, хозяйка удалилась на кухню, явно рассерженная. Я робко поглядела на Чака. Тот сказал:

– Федра желает тебе счастья. Ей больно смотреть, как ты портишь себе жизнь. Так… о чем говорилось в эсэмэске?