Затем я представлял гостям новое оружие – пулемет Максима. Вместе с коллежским регистратором Перевозчиковым мы установили его на повозку типа брички и закрепили металлическими болтами. Получилась самая настоящая тачанка. На расстоянии триста метров установили с десяток ростовых мишеней, изображавших противника. Один из моих солдат был возницей. Он лихо провез меня перед верандой, а затем развернулся в сторону от мишеней, обеспечив мне направление для стрельбы. Я уже несколько раз стрелял из пулемета и внес коррективы в прицельные приспособления, то есть привел оружие к нормальному бою. Мы стояли с левой стороны манежа, чтобы все могли видеть результаты стрельбы.

Сама стрельба была зрелищной. Было видно, как вздуваются фонтанчики земли в районе мишеней, треск стоял громкий, но при скорости в шестьсот выстрелов в минуту двухсотпятидесятипатронная лента закончилась очень скоро.

Солдаты, скрывавшиеся в окопчике в районе мишеней, выглянули из окопа и увидели на флагштоке красный флаг окончания стрельбы. Они взяли мишени и бегом притащили к командирской трибуне. Гостям тоже показали, что в каждой мишени было по нескольку пробоин. Вообще, пулемет Максим – это как винтовка, которая стреляет очень быстро и очень далеко.

На трибуне вместе с гостями сидели Марфа Никаноровна и Иннокентий Петрович с семьей. Все энергично нам аплодировали.

Марфа Никаноровна приехала в компании с Иннокентием Петровичем, так как я не мог официально пригласить и представить ее в качестве своей жены. Во-первых, мы не женаты, а во-вторых, я не мог жениться, так как в военные училища принимают неженатых мужчин до двадцати восьми лет и с соответствующим образованием. Если я женюсь до получения офицерского звания, то я автоматически лишаюсь права стать офицером. Вот так. Поэтому приходится маскироваться.

После небольшого перерыва начались конные соревнования. Нужно преодолеть десять препятствий и срубить три лозы. Меня допустили до соревнований лишь потому, что я являлся командиром роты и был как бы хозяином всего этого хозяйства. Кроме того, генерал Надаров очень хотел видеть меня в списке соревнующихся.

Всего было пятнадцать участников от капитана и ниже. Почти все они были кавалеристами, и я по сравнению с ними выглядел так, мальчиком среди взрослых, хотя я был не сильно моложе их и в стрельбе показал себя с наилучшей стороны.

Преодоление препятствий требует согласованных действий лошади и всадника. Суть заключается в следующем. В нормальном положении всадник находится по центру тяжести лошади. И всаднику хорошо, и лошади незатруднительно. Когда лошадь поднимается вверх, то всадник наклоняется вперед к шее лошади, чтобы снова быть по центру тяжести, а не опрокидывать лошадь назад. Если лошадь спускается с горы, то всадник должен отклоняться назад к крупу, чтобы сохранять центр тяжести, а не усиливать нагрузку на передние ноги лошади, чтобы они не подогнулись и лошадь упала. Вместе с всадником, естественно.

При прыжке лошадь приподнимается, как бы карабкается в гору, затем она летит горизонтально и затем как бы спускается с горы, приземляясь на землю. Всадник должен это чувствовать и в начальной фазе прыжка наклоняться вперед, затем выпрямляться вертикально и потом отклоняться назад, чтобы снять нагрузку с передних ног лошади в завершающей фазе прыжка. Мы с Зорькой сработались на славу. Все препятствия были взяты легко и чисто, а вот на рубке третья лоза не упала, а осталась висеть, перерубленная на три четверти. Тем не менее мне было присуждено третье место. Для меня это был отличный результат, ведь все остальные офицеры прошли полный курс кавалерийских училищ, а в кавалерии учат так, что, извините меня за выражение, у кавалериста жопа становится как подошва, а яйца – как башмак. А уж рубаки они заправские, хотя и у них бывают срывы.

На соревнованиях присутствовал генерал-губернатор Степного края генерал Надаров, поэтому чемпионам были вручены серебряные часы с дарственной надписью и государственным орлом на откидывающейся крышке. Часы именные, на крышке моих часов гравер написал: «Зауряд-прапорщику Туманову О. В. за снайперскую стрельбу из винтовки». Призерам были вручены различные подарки. За третье место посеребренные подстаканники с надписью. Занявшим второе место вручили серебряные портсигары. Пустяк, а приятно.

Кстати, я всегда удивлялся, глядя на старые фотографии, зачем это солдаты и унтера выставляют напоказ часовую цепочку, выпуская ее из нагрудного кармана. Оказалось, все очень просто. Начальством было разрешено показывать цепочку призовых часов как ленточку (ribbon) ордена или медали. В германской же армии отличному стрелку, наезднику и другому специалисту вручался аксельбант с почетным знаком. Это было более наглядно и эстетично.

По окончании церемонии всех пригласили на фуршет под натянутым пологом. Для офицеров водка, женщинам вино. Закуска хорошая, как в мое время говорили, фермерская.

Гости навеселе пошли на железнодорожную станцию к вечернему поезду, а офицеры верхом поехали в город. Я поехал с группой офицеров.

– Господин зауряд-прапорщик, – обратился ко мне усатый казачий есаул, – действительно ли говорят, что вы ничего не помните из прошлой жизни?

– Ничего, – подтвердил я.

– А как же так получилось, что вы умеете читать топографические карты и рассчитывать конные переходы? – допытывался у меня казак, а все остальные офицеры внимательно прислушивались. – Как вы за один день из рядового превратились в зауряд-прапорщика? Как вы научились так стрелять из винтовки и револьвера? В армии находитесь без году неделя, а уже три боевые медали на груди. Уж не шпион ли вы, заброшенный откуда-то из-за границы?

– Знать бы, из-за какой границы я заброшен? – улыбнулся я. – Мне бы кто-нибудь подсказал, может, я бы тогда и вспомнил. А откуда вы все это знаете? – спросил я.

– Да как не знать, – сказал есаул, – о вас только и разговоры, о стихах ваших, о подвигах разных.

– Боюсь, что не смогу удовлетворить ваше любопытство, господа офицеры, – сказал я. – Мне кажется, что всему этому я уже учился, поэтому стрельбы, командование ротой, преодоление препятствий для меня такое же естественное дело, как и то, что я еду и курю. Правда, как мне кажется, что курил я не папиросы, а сигареты с фильтром, и они были послабее нынешних папирос.

– Как это сигареты с фильтром? – спросил подполковник из штаба генерал-губернатора.

– Сигарета – это длинная папироса с маленьким мундштучком, – начал рассказывать я, – а в мундштучок вставлен специальный фильтр, который задерживает вредные вещества, образующиеся при сгорании табака.

– Какие еще такие вещества? – заинтересовались ехавшие в группе офицеры.

– Например, – сказал я, – угарный газ, никотин, мышьяк и метанол. Все они вредны для организма, а никотин – это наркотик, который вызывает привыкание к курению.

– Тьфу, – сплюнул один из офицеров и бросил недокуренную папиросу. – А сами-то почему вы курите, если вредно? – спросил он с усмешкой.

– Привык, знаете ли, и бросить никак не могу, – сказал я, и все засмеялись.