— Тогда интриги не будет.

— Давно у нас не было королевы-интриганки! — Калиер бросил на Таргоса многозначительный взгляд.

— Тем более хватит скучных будней, — оживилась Оксана.

— Это была ирония, — пояснил виконт. — Я имел в виду, что Гридиан всего год назад избавился от такой королевы.

— Что значит — избавился?!

— Если я вам расскажу, интриги не будет, — Калиер спародировал её улыбку.

— Надеюсь, что не казнил, — тоном закоренелого оптимиста сказала Оксана. — А остального я не боюсь.

— Даже пыток? — с любезной приятцей осведомился виконт.

— Пытки разные бывают.

— «Дыба»? «Железная дева»? «Арланский сапожок»? — предложил барон.

— Думаю, леди выберет «Трон», — съязвил Калиер.

— Это который с шипами под мягким местом? — уточнила Оксана. — Нет, спасибо! Я предпочитаю пытку страстными ласками.

— То есть от трона отказываетесь?

— От трона — да, от короны — нет, — Оксане так и хотелось показать ему язык.

— О, такая пытка у нас тоже известна, — обрадовался виконт.

— Злые вы, пойду я от вас, — слегка переиначила она фразу домовёнка Кузи.

— Вас проводить?

— Куда? На дыбу?

— Да куда скажете, — улыбнулся виконт.

— Забавный вы... Дэйл. Спокойной ночи! И вам, Чип!

— Вообще-то меня зовут... — начал было барон. — Хотя нет, не сегодня.

— Почему? — оторопела Оксана. — Вас зовут Рокфор?

Но они уже молча двинулись к крыльцу.

Оксана обернулась и посмотрела вслед поднимавшимся по лестнице мужчинам.

Да что ж они тут все в обтягивающих штанах ходят, черти! Никакой выдержки не хватит! Хм... а у него задница тоже отпад!

Так и хотелось сжать, ощутить на ощупь эти упругие ягодицы. Пальцы скрючились сами собой. Она еле подавила в себе рык.

Волшебное место — Элгар! Какого ни возьми мужика при деньгах и статусе — шикарный жеребец! Не то, что наши пузатые акулы.

А проветриться после общения с такими самцами всё-таки не мешает. Оксана развернулась и двинулась по аллее.

Но далеко не ушла. Забилась в первую попавшуюся беседку. Народу в парке в такое время практически не осталось.

Огромный месяц светил не хуже полной земной луны и заливал своим холодным сиянием всё вокруг.

Почему-то вдруг стало зябко. Оксана поёжилась. Обхватила плечи руками. Эх, сама себя не согреешь — никто не согреет.

А так хотелось...

Сейчас почему-то особенно. После разговора с этими жеребцами.

В постель-то затащить любого из них — не проблема. Если забыть о цели, ради которой мы тут собрались.

Но способны ли они согреть? Не распалить тело ласками, а согреть её саму — своим внутренним теплом. Вот этого от жеребцов фиг дождешься.

А от короля? Да тоже вряд ли. Не для того его величество устраивал отбор, чтобы служить кому-то грелкой.

Про Бегемотиков и говорить нечего. Эти только раздавить своей тушей могут — в прямом и переносном смысле. А орган, что может дарить тепло, у них отсутствует как класс. Вместо сердца там мотор для перекачки крови... и денег.

Вот и получается: жаждешь жаркой страсти — всегда пожалуйста, а как согреться душой — так «сама-сама-сама».[4]

Впрочем, что касается Бегемотиков, там и с первым пунктом — сама-сама.

Чёрт, но как же хочется хоть изредка пригреться в крепких объятиях, прильнуть к широкой мускулистой груди... и знать, что ты нужна не только потому что в совершенстве владеешь «камасутрой». Что ему интересно что-то помимо кувырканий в постели, что-то в тебе самой...

Однако этого «знания» ей не давал никто и никогда.

НИКТО и НИКОГДА.

Оксана крепче обхватила плечи руками, вдруг ощутив себя безумно одинокой. А впрочем, вовсе не вдруг...

По щеке скатилась предательская слеза.

И в голове почему-то всплыло: «Сильная женщина плачет у окна».[5]

Ну, вернее, в беседке.

Оксана стёрла слезу тыльной стороной ладони.

Это всё проклятый одинокий месяц, что вымораживает своим ослепительным призрачным светом!

Но хватит хандрить.

Видим цель и уверенно движемся к ней. Корона привычно засияла перед мысленным взором.

А мужики — все они думают только о себе...

Она поднялась со скамейки. Время наверняка за полночь, пора домой. Долбаная канцелярская крыса уже должна быть в постели.

* * *

Браймон поднимался по лестнице на восточную башню.

Полседьмого утра. Эльдис должна быть там.

Несколько раз с балкона своих покоев он видел её на верхней площадке башни. Она недвижимо стояла у парапета почти к нему спиной и наблюдала за восходящим солнцем. Точно так же в эти минуты смотрел и он на неё.

Сегодня Браймон решил встретить рассвет вместе с Эльдис.

Стараясь ступать неслышно, он вышел на площадку. Остановился, положив ладонь на холодный каменный зубец парапета.

Эльдис не повернулась к нему, как вчерашним вечером в беседке. А он ждал этого. Напрасно, видимо.

Подошёл ближе. Почувствовал, что девушка заметила его. На её губах промелькнула... улыбка? Или ему просто хотелось её там увидеть?

— Доброе утро, Браймон! — сказала вдруг Эльдис мягким бархатным голосом.

— Доброе утро! — он сделал несколько уверенных шагов — раз она так благодушно поздоровалась, значит, он ей не помешал. Один этот факт окрылял.

Сейчас он стоял у соседнего зубца. Но всё равно до Эльдис было так далеко! Казалось, до солнца ближе, чем до неё.

— Ни единого облачка, — произнесла девушка, не отрывая взгляда от светло-жёлтого, почти белого, диска.

— А вчера утром всё небо было затянуто тучами, — заметил Браймон.

Эльдис бросила на него короткий и немного удивлённый взгляд.

Да, предыдущим утром он тоже ждал рассвета. Но солнечного диска так и не увидел.

— Иногда природа старается что-то скрыть от нас, — сказала Эльдис. — И в этом тоже есть своя прелесть.

Как красиво она говорит! И как коротко. Он был готов слушать её бесконечно, вбирать мелодию её голоса.

Но Эльдис больше ничего не говорила. Она стояла, устремив взгляд на восток. Лишь ветер что-то нашёптывал ей на ухо, колыхал её красивые шелковистые волосы.