Роман погладил крутой бок гитары и несколько раз сжал и разжал пальцы, и Даша поняла, что не может отвести глаз от этой руки: узкая аристократическая кисть, длинные пальцы, идеально ухоженные ногти. Она будто наяву ощутила прикосновение этих пальцев к щеке. Там в беседке, он сказал… Нет, глупости. Нет. Это не романтическая история, а реальная жизнь, здесь не место любовной интриге с участием детектива и клиентки. Она, наверное, что-то не так поняла. «Я взялся за дело только из-за тебя». Что тут можно не так понять? Как… Как страшно. Неужели Березин может… Может что? Может иметь на нее виды? Может влюбиться в нее? Может ее захотеть? Или она может захотеть его, может снова почувствовать себя живой и женщиной?

Даша почувствовала, что Роман тоже смотрит на нее, и хотела уже закрыться журналом, как встретилась с его взглядом. Березин улыбался только ей, и в глазах его был странный огонек, будто бы он на что-то решился, и это решение его развеселило. Если бы он открытым текстом не предложил романтические отношения, как прикрытие, она бы подумала, что роман действительно намечается. Или… Положа руку на сердце, Даша просто хотела, чтобы… Хотела и боялась влюбиться. Жизнь приобрела краски, жизнь закрутилась, проснулся азарт и интерес. Она смотрела в его глаза и просто хотела, чтобы все в комнате испарились, и Березин создавал музыку только для нее. Кто бы ни писал эти письма, он сильно просчитался. Даша даже почувствовала какую-то странную благодарность к этому негодяю: не начни он ее третировать, она бы не встретилась с Романом. Но… Встретиться-то она с ним встретилась, а вот готова ли она к таким отношениям? Готова ли она перевернуть страницу и начать новую жизнь? Или она просто обвила, как плющ, первого попавшегося сильного мужчину и готова на все, чтобы не утратить это чувство защищенности? А ведь и правда: даже замужем она не чувствовала себя «за» кем-то. Ники просто был в ее жизни. Она его любила. Но вот… Такого чувства, как сейчас, никогда не было. Уверенность, защищенность… И ведь было что-то еще. Она замирала, когда он касался ее, она смотрела в его глаза, не в силах отвести взгляд, она ждала его каждый вечер на ужин, она хотела знать про него все-все. А он? «Я взялся за дело только из-за тебя». Ему не семнадцать, и он не тот человек, чтобы говорить такие слова просто так. Значит…

Даша покраснела и спряталась за журналом, чтобы скрыться от его взгляда. «А как же Ники?» Он мертв. Его нет. Четкие и правдивые слова кольнули душу, царапнули острыми иголочками, но потом растворились где-то глубоко внутри. Его нет, но есть она. И она хочет, чтобы взгляд этого мужчины напротив значил именно то, о чем она думает.

Как-то незаметно они остались одни в гостиной, даже картежники завершили игру, и вообще все общество куда-то делось. Стало неожиданно тихо, только Роман что-то чуть слышно наигрывал на гитаре. Даша отложила журнал и удивленно осмотрелась.

— А где все?

— Ушли спать, наверное, — не прекращая играть, ответил Роман. — Девушки устали от хорового пения. Я, признаться, тоже. Давно так долго не играл. Как прошел ужин?

— Ужин? — Даша почувствовала, что с трудом может сконцентрироваться на беседе, музыка просто зачаровывала. — Все отлично. Уважаемые акулы бизнеса с пользой поскалили друг на друга зубы, называя это милыми улыбками. Вы тут время гораздо веселей проводили.

— Да уж, — усмехнулся Березин. — Много интересного узнал о дамах, но ничего криминального. У тебя на редкость милые сотрудницы.

— Ах, так ты, оказывается, не просто раздавал дамам авансы и тревожил их нежные сердца, ты и делом попутно занимался! — не удержалась Даша.

— Скорей, наоборот. Страдания нежных сердец — побочный результат. Прости, я не хотел. — Виноватым он совсем не выглядел. — Может, пересядешь сюда? — Он кивнул на диванчик. — Вести беседу через всю эту помпезную гостиную немного затруднительно.

Роман отложил гитару, размял руки и поморщился:

— Где мои семнадцать лет? Пальцы теперь болят…

Даша зачарованно смотрела, как он закидывает руки за голову и потягивается.

— Ты очень хорошо играешь. И сочиняешь настоящую музыку, — Дарья послушно встала и переместилась на диванчик. — Ты уверен, что правильно выбрал профессию?

Березин помрачнел.

— Знаешь, я до сих пор уверен, что был бы идеальным милиционером в идеальной стране. Только вот нет в мире ничего идеального. Музыку я люблю, но я не представляю себя ни в консерватории, ни в шоу-бизнесе.

— Ты романтик, — улыбнулась Даша.

— Обидно, — покачал головой Роман. — Я всегда считал, что это не так заметно.

— Это и не заметно. То есть, не сильно заметно. Но ты можешь сотворить музыку, а это не каждому доступно, для этого нужно гореть, нужно мечтать. Я тебе страшно завидую. — Даша смутилась и нервно заерзала на диване. — Прости, если я лезу не в свое дело, просто…

— Просто тебе хочется, чтобы дело стало твоим, — Роман придвинулся поближе и шепнул ей на ухо: — Иногда и делать ничего не надо, чтобы все стало так, как хочется.

Его теплое дыхание шевелило локон у ее щеки, а он сам замер, будто ожидая ответа. Даша, затаив дыхание, повернулась к нему и заглянула в глаза, там дотлевали те самые странные искры. Сама не понимая, что делает, она коснулась пальцами жилки у него шее, как раз над воротничком рубашки. Он перехватил ее руку и поцеловал ладошку. Даша закрыла глаза, казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, она сидела неподвижно, чувствуя, как он вынимает шпильки из ее прически, как освобожденные из плена волосы рассыпаются по плечам. Шпильки звякали, одна за одной падая на паркет. Дыхание ее сбилось, когда он запустил пальцы ей в волосы и притянул к себе.

Поцелуй оказался ожидаемым и совсем неожиданным, Даша тихонько вскрикнула, ошеломленная странной смесью совершенно противоположных чувств, которые готовы были разорвать ее на мелкие кусочки. Одна половина души кричала и требовала продолжения, но что-то глубоко внутри, вторая половина, стонала и царапалась, предсказывая катастрофу. Другой мужчина — но ведь она клялась, что больше не сможет полюбить. Любовь другого мужчины — или любовь к другому мужчине. Его тянет к нему — или он соблазняет ее.

Поцелуй все длился и длился, пока все стало абсолютно неважным, пока не осталось единственное желание — чтобы он, этот поцелуй, длился вечно. Никогда… «Что?» Никогда не понимала, как можно потерять голову и плюнуть на все — ради чего? Ради любви? Но разве это — любовь? Это огонь и страсть, но… Любовь — это другое. Другое ли? Или именно это и есть любовь, а всю предыдущую жизнь она просто спала? Нет, она любила мужа. А это… это точно не любовь. «Это гораздо лучше», — шепнул предательский внутренний голос и умолк.

Даша лихорадочно расстегивала пуговички на его рубашке, касалась его кожи и взлетала все выше, туда, откуда все кажется мелким и абсолютно неважным. Прохладный воздух коснулся ее спины, Роман расстегнул молнию на ее платье, потом осторожно спустил бретельки с плеч. Даша, наконец, победила пуговицы рубашки, потянула ее с его плеч и прижалась к нему всем телом. Как хорошо, как тепло.