Вадим

Если бы мне рассказали, что такое бывает, я бы первым покрутил пальцем у виска. Но события сегодняшней ночи переворачивают мою жизнь вверх дном. И больше всего мне хочется схватить Ольгу в охапку и удрать куда подальше, пусть даже в ее Эдинбург. Но нельзя! Нельзя, гребаный экибастуз! И вместо того, чтобы спокойно спать в своей кровати, я вынужден бежать в реанимацию. Смотреть на бездыханное тело Лизы Пироговой и гадать, зачем Арно понадобилось пробираться в клинику и убивать мою клиентку. Почему он выстрелил ей в живот, не оставив шансов на спасение? Ранения в брюшную полость бывают разные. Я их насмотрелся немало. Заштопал многих за всю свою жизнь. Вот только тут помочь я не в силах. Арно выпустил две пули. Почти в упор. Одна задела печень, другая разорвала аорту. Счет шел на минуты, и у Лизы не было шансов. Я с ужасом думаю, какая бы участь могла постигнуть Ольгу, зайди она в палату к Пироговой, и тут же вспоминаю о Гене. Кирилл он или нет, я ему по гроб жизни благодарен за спасение моей любимой. Тяжелой рукой я выписываю документы, подтверждающие смерть Елизаветы Аркадьевны Пироговой. Стараюсь не смотреть на сидящего напротив Игоря. Все, что я могу, это достать из секретера подаренный вискарь и два хрустальных стакана. Выразить сочувствие? Да какие тут, к черту, слова! Кто бы меня пожалел. Врагу не пожелаешь. Я перевожу взгляд на портрет Кирилла, всматриваюсь в улыбающееся лицо и мысленно спрашиваю свое чадо: «На хуа? За каким хреном тебе понадобился этот маскарад, сынок?». А следом в голове возникает рой вопросов, порождая цепную реакцию.

«Галка знает? А ее мать, души не чаявшая в единственном внуке? А мои родители и Пашка с Ленькой? Кто-то же помог ему, если это действительно Кирилл! И зачем жить под чужой личиной, но рядом с нами? Уходя — уходи. Может, и цинично звучит, но так честнее».

Я чувствую, как в голове оживает и начинает кататься в разные стороны чугунный шар. Задевает виски и затылок, бьется с удвоенной энергией в лоб.

— Твою мать, — рычу я, понимая, что даже Игорю ничего рассказать не могу. И хорошо, что сегодня мою растерянность можно списать на волнение и скорбь. Плеснув в стаканы виски, кладу руку на плечо Пирогову.

— Царствие ей небесное, твоей Лизе, — шепчу, замечая, как властный и крепкий мужик, не таясь, вытирает слезы.

Вискарь обжигает гортань, а потом пищевод, где со вчерашнего обеда и сухаря не было.

Пить в шесть утра плохая затея. Но куда деваться, если горе у Игоря и полный раздрай у меня.

— Что делать с Арно? — заглядывает в кабинет кто-то из ребят Пирогова.

— С собой заберем, — тихо и внятно велит Игорь. И я понимаю, что вызови я полицию, и Арно бы остался жив. Сел бы так лет на пятнадцать, может статься, и выжил бы в колонии. А так… без шансов. Вспомнив предупреждение Генки, замечаю вполголоса.

— Как он попал в клинику и в отделение? Вы разобрались?

— Мы нашли у него ключи. От всех дверей. Плюс магнитные брелоки, — рапортует паренек. — Наверняка есть сообщник.

— Какие ключи? — переспрашиваю, пытаясь соединить все факты воедино. Арно назначал встречи под моим кабинетом и выходил отсюда как из собственной спальни. Кто бы мог войти в приемную и остаться незамеченным у моего секретаря? А вот другая картинка — Светлана Ивановна стоит у меня за спиной и наблюдает, как я подписываю документы. А Емельянов в это время рассусоливает о Лизке и ее показаниях. Да и ключи заказывает Светлана.

«А еще вода! Это она дала Ольге бутылочку минералки», — холодея от ужаса, вспоминаю я злополучный день рождения отца. Светлана Ивановна! Совесть нашей клиники и мой личный ангел-хранитель! Вот бы на кого никогда не подумал! Странный сговор. Мне бы даже в голову не пришло, если б не факты. Всегда платил зарплату вовремя, частенько давал к праздникам премии. — За что? — хочется закричать мне. И я чувствую, как холодный пот пробирает до костей. — А если бы Ольга дала попить водички Роберту?»

Наблюдаю, как из-за стола тяжело поднимается Игорь. Прищуривается злобно и даже улыбается. Но эта улыбка больше напоминает оскал. Хищный и страшный.

— Сейчас поедем, — кивает он бойцу.

— Подожди, — останавливаю я старого друга. — Кажется, я знаю, кто сообщник. Но прежде, чем мы возьмем ее, хочу тоже послушать Арно. Если я не ошибаюсь… а я не ошибаюсь, то эта сладкая парочка причастна к отравлению Ольги.

— Давай побалакаем, — ухмыляется Пирогов, и мне становится не по себе от его тихого голоса. — Бабу эту на рабочем месте брать будем, или мне по адресу ребятишек отправить?

— Лучше на работе, — киваю я. — Ну, на фиг тебе гонки по вертикали устраивать? Еще менты прицепятся. Это мой секретарь с ним в деле.

— Да ну? — изумляется Игорь. — А мы при ней столько болтали… Какого лешего ей понадобилось предавать тебя, Вадик?

— Сам хочу узнать, — пожимаю плечами я.

Мы спускаемся в подвал, где в архиве за железной дверью сидит на полу жалкий лысый мужик, описавшийся от страха.

— Распакуйте, — кивает Игорь на залепленный скотчем рот. И морщится, глядя на мокрые штаны.

— Вызовите полицию. Пусть меня осудят! — вопит, поднимаясь, Арно, но крепкая рука Пироговского бойца быстро усаживает его обратно.

— Твой судья уже здесь, — тихо и вкрадчиво говорит Игорь. Все мое нутро выступает против смерти.

Я врач и спасаю людей. Но истекшая кровью за считанные минуты Лиза Пирогова требует мщения. Равно как и моя Ольга, чуть не представшая перед святыми архангелами в небесной канцелярии. И еще десятки женщин, чьи тела исковеркал этот изувер, молящий сейчас о снисхождении и милосердии.

— Рассказывай, — велю я, проглатывая вязкий комок, застрявший в горле. — И возможно, я вызову полицию. Если пойму, что ты говоришь правду.

— Ты! — начинает вопить Арно. — Во всем виноват ты!

— Простите, — недоумевающе смотрю я на человека, которого вижу впервые в жизни. — Чем же я тебе, выглядок, не угодил?

— Да из-за тебя вся жизнь пошла наперкосяк! Это же ты увел мою мать у отца. И она сказала тогда, что мой папа ничтожество, а ее новый муж — знаменитый врач…

— Подожди, — морщусь я и перевожу недоуменный взгляд на Игоря. — Ничего не понимаю.

— Это Жанкин сын, что ли? От первого брака?

— У нее нет детей, — мотаю головой я и внимательно смотрю на Арно. — Кто твоя мама, мальчик?

Мне кажется, если он бы мог, то сейчас бы меня ударил или грохнул. В зависимости от обстоятельств.

Но к счастью, обстоятельства сейчас в мою пользу.

«Имя, сестра, имя!» — хочется закричать мне, но язык вязнет в зубах. Сейчас не до шуток и не до цитат, ей богу.

- Нина Гуслярова! — выкрикивает Арно. — Неужели не помнишь или не знаешь?

— Знаю, — изумленно бормочу я. — А какое отношение она имеет ко мне?