— Тогда почему спрашиваешь! Ты обесчестил ее, козел! А мой отец спился. Она говорила, что ты — самый великий доктор на планете. Ездишь спасать людей, а мой отец — дерьмо. Так и сказала.

— Ну, я понял, понял, — киваю насмешливо. — Только она мне не любовница и никогда не была. И, наверное, не меня считает самым лучшим врачом современности.

— Ну, хоть сейчас не ври! — взрывается Арно. — Мой отец нанимал детектива. Он собрал все данные. К тебе бабы прут как мухи на мед. Ты ездил в эти сраные «Врачи мира». Я видел фотки в журнале. И мама все это о тебе рассказывала. Только имени не называла. А детектив все разузнал…

— Шикарно, — усмехаюсь я. — А людей ты зачем калечил? Лизу убил…

— Она могла опознать меня. Показания какие-то давала, гнида…

Арно задыхается, когда мощный удар Игоря будто ракета достигает ребер. Еще один хук попадает прямо в солнечное сплетение.

Минут пять мы ждем, пока Арно придет в себя и перестанет скулить «Вызовите полицию! Пожалуйста!».

— Кто такая эта Гуслярова? — тихо интересуется Игорь. — Что-то не помню у тебя такой крали.

— Нинка, — криво усмехаюсь я. — Она не моя краля, а бывшая подружка Егорцева. Она действительно считала Ваську великим врачом.

— То есть мы просто так попали под руку народного мстителя? — ощерившись, спрашивает Пирогов.

Я пожимаю плечами. Ответ очевиден.

— А кого вы наняли собрать сведения? — лениво бросает Игорь, делая вид, что интересуется мимоходом.

— Я не помню, — морщится Арно. — У тети Светы должно быть записано. Какой-то паренек из нашего отделения…

— Хорошо пошабашил, — еле сдерживаясь, соглашается Игорь.

— А тетя Света, это я так понимаю, моя секретарша?

— Да… Нет… — задыхается от волнения Арно.

— Ну, я понял, — прерываю я его метания и снова задаю самый важный вопрос. — Людей зачем калечил, урод?

— Я — доктор, — бубнит, надув губы, Арно, и его некрасивое одутловатое лицо вдруг начинает светиться от гордости. — Я хороший врач. Хотел в этой клинике стажироваться. Но не прошел по баллам. Но скорее всего, ты меня из-за матери взять не захотел. Вот и учился сам, где придется. Вроде получалось. А потом как кто-то сглазил. Но когда пошла череда неудач, решил скомпрометировать тебя, козел. Ты же не захотел меня учить, увел мою мать, отец спился. Вот пусть покалеченные бабы будут на твоей совести. К тебе же никто не придет, если узнает, что я твой ученик.

— Придут, — киваю я и замечаю с усмешкой. — Ты сильно расстроишься, если узнаешь, что твоя мать никогда не была моей любовницей? У нее, кажется, есть другой муж. Официальный. Можно было в ЗАГСе узнать или у нее самой спросить. Это если по-человечески…

— Нет! Это ты! Ты во всем виноват! — вопит Арно и резво поворачивается к Пирогову. — Это он. Его накажите…

— Обязательно, — хмыкает Пирогов и, посмотрев на своих бойцов, бросает устало. — Мне этот тяв надоел…

Как по мановению волшебной палочки Арно снова заклеивают рот.

— Он больной, его лечить надо, — шепчет кто-то из пацанов, кивая на обмотанного скотчем пленника.

— Полечим, — бурчит Пирогов, и я понимаю, что доктору-вурдалаку недолго осталось коптить небо. Смотрю на часы. Половина восьмого. Моя секретарша уже должна подойти.

— Парни возьмут, — понимает меня с полуслова Игорь.

— Без резких движений, — морщусь я. — Просто скажите ей, что Вадим Петрович ждет ее в архиве. Она сама прибежит.

Допрос Светланы Ивановны много времени не занимает. После того, что я сотворил с ее братом, мне нет пощады. И воду с рицином она специально вручила Ольге.

— Чтоб вы знали, Вадим Петрович, как терять любимого человека, — произносит она пафосно. — Но вы же ничего не докажете, — морщится презрительно. И когда бойцы Пирогова выводят ее из архива, начинает паниковать.

— Куда вы нас ведете? Не имеете права!

Честно говоря, я не знаю, что дальше случится с этими людьми. Игорь не такой дурак, чтобы замарать руки кровью всякой мрази. У него мозги работают даже в такой ситуации. Но я его знаю. Пока он не отомстит за свою Лизку, не успокоится. Арно и его тетка, двое бойцов, которые в ночь убийства не стояли на посту, как положено. Плюс какой-то капитан или лейтенантик, сыгравший в детектива и давший неверные сведения. Найти его трудно, но можно. Пять человек, целая туристическая группа!

Поднявшись из архива на свет божий, я чувствую, что не могу находиться у себя в кабинете, где еще не выветрился дух Светланы Ивановны, где на видном месте стоит портрет Кирилла.

Без раздумий я сворачиваю в сторону переходной галереи и, оказавшись на ВИП-этаже, бреду к Ольге. Но моя милая спит под воздействием препаратов.

— Пришлось дать успокоительное, — вздыхает сестричка на посту. Осторожно я щупаю пульс и прикладываюсь губами ко лбу. Моя любушка спит. И это правильно. Пусть набирается сил и приходит в себя.

Краем глаза замечаю маячившего в дверях Гену. Или Кирилла… Но я пока не знаю точно и ни в чем не уверен.

— Нужно сделать тест на отцовство, — говорю я, подходя к нему. — В жизни не поверю, что мог обознаться в морге.

— Немудрено, — криво усмехается Кирилл. — Татуировки с Генкой у нас были одинаковые, шмотки тоже. Разбился он на моей Хонде. А отпечатки пальцев удалось заменить. Сдать анализ я готов в любое время, — улыбается он. Я всматриваюсь в знакомое лицо и не нахожу в нем никаких черт собственного сына.

Да, похож! Как и любой другой ровесник. Рост тот же, а вот вес, вероятно, набрал специально. Оттого и кажется чуть ниже. Немного изменилась походка. Да и я не присматривался к телохранителю. Тусит рядом, и ладно.

— Иди сюда, — командую я и, зайдя в гостиную, прошу сесть под лампой. Включаю яркий свет и как обычно вглядываюсь в лицо пациента. Без всякого труда нахожу крохотные рубцы, больше смахивающие на морщинки. Провожу по ним подушечками пальцев.

— Кто оперировал? — спрашиваю придирчиво, и мне кажется, что узнаю почерк.

— Профессор Вишняков, — ухмыляется придурок.

— А как ты к нему попал?

— Доставили без сознания. Авария двойная была. Мы с Генкой на мотиках гонялись. Он не справился с управлением. Сначала сбросил меня в кювет, а потом уже выровнялся, но не успел вписаться в поворот. А я башкой тогда сильно ударился. Морду свез. А Генка вообще в фарш.

— Я помню, — тяжело вздыхаю я. — Еле опознал. Больше по наколкам.

— Нам с Генкой казалось прикольным набить одинаковые рисунки, — снова шепотом повторяет Кирилл. Я молча прижимаю его к себе. Утыкаюсь носом в шею. И чувствую, как из-под парфюма пробивается свой, родной запах.

— Если ты был в бессознательном состоянии, кто принимал решение о рокировке и как тебя доставили в Москву к Вишнякову? Кто оплатил операцию? Иван Юрьевич берет в два раза больше меня.