Она дружелюбно щебетала, позировала для десятков фотографий и селфи, расписалась на множестве книг в мягкой обложке и нескольких в твердой, подержала на руках пару младенцев и подписала гипс на чьей-то сломанной руке. Мерсер отвечала на вопросы людей, уверявших, что они были знакомы с Тессой, дала короткое интервью местной газете и, в общем, наслаждалась ролью известной писательницы, к которой стоит очередь из фанатов — такая длинная, что даже не помещается в магазине.

Когда Брюс не развлекал толпу и не подбирал другие книги для привилегированных клиентов, он вместе с Томасом и Бобом Коббом сидел на балконе, потягивая текилу. Ближе к вечеру музыка сменилась на регги, воздух был напоен ее приятными звуками и смехом. В пять часов подъехал фургончик с «Устрицами от Бенни», и команда взялась открывать их в переулке. Еще неожиданно появились две бочки пива и привлекли его любителей.

На дворе была весна, погода стояла идеальная.

В шесть часов Мерсер переместилась на второй этаж, где для ее чтения расставили сотню складных стульев. Три года назад, во время короткого первого творческого отпуска, она посетила несколько чтений в этом же самом зале и сейчас невольно вспомнила прежние нотки зависти к писателям, которые публиковались, ездили по стране, продавали огромные тиражи и привлекали толпы поклонников. А теперь ее очередь стоять на пьедестале.

Ли и Майра сидели в первом ряду, как всегда; сегодня они сияли улыбками, будто гордые бабушки. Ли, казалось, готова была заплакать. Рядом расположились Эми Слейтер, автор вампирской саги, вместе с мужем и тремя детьми. Энди Адам стоял в углу с банкой газировки без сахара и тоже улыбался Мерсер. Поэт Джей Арклруд с кислым видом сидел во втором ряду; как обычно, возникло ощущение, словно он не на своем месте. Мерсер не сомневалась, что Брюс угрозами вынудил его появиться. Последняя книга Джея, тоненькое собрание невразумительных верлибров, по всей стране продалась в количестве всего тысячи экземпляров. Из них половину купили в «Книгах Залива». Если Брюс просил об услуге, Джей не мог ему отказать.

В старые добрые времена, до урагана «Лео», в магазине устраивали по несколько встреч с писателями каждую неделю. Некоторые авторы были популярны, имели немало поклонников, и устроить ажиотаж было легко. Но еще появлялись дебютанты или середнячки, они отчаянно хотели продаваться лучше, и таким Брюс гарантировал аншлаг. Собирал он людей разными способами: зазывал, уговаривал, очаровывал и чуть ли не за руку приводил своих друзей и постоянных клиентов. Для него небольшая толпа означала сокрушительное поражение, которого он просто не мог вынести.

А он был решительно настроен способствовать успеху Мерсер Манн. Брюс восхищался ею как писательницей, обожал как человека и с ней мечтал сделать то, чего ему еще никогда в полной мере не удавалось раньше — превратить ее в звезду художественной литературы, которая будет одновременно сражать критиков и продавать огромные тиражи. Он, Брюс Кэйбл, хотел стоять за успехом Мерсер. Об этом не знал никто, даже Ноэль, хотя той и было известно, как он благоволит Мерсер. Талант у нее имелся, но вот насчет энергии и амбиций у него были сомнения.

Мерсер улыбнулась Брюсу и Томасу, сидевшим около дальней стены, и начала свою речь. Она, как всегда, счастлива была вернуться сюда, и ее очень впечатлила стойкость Камино. С прошлого визита миновало полгода, и то, как быстро остров восстанавливается, восхитило ее. Мерсер поблагодарила тысячи волонтеров и сотни некоммерческих организаций, которые поспешили на помощь. Потом переменила тему и заговорила о том, как проводила здесь лето — каждый год, начиная с семилетнего возраста и до девятнадцати лет, она приезжала к своей обожаемой бабушке Тессе. Родители были в разводе. Мать болела. Целых девять месяцев в году Мерсер мучилась дома, в Мемфисе, с отцом, которому была совершенно не интересна. Она умоляла его отпустить ее жить к Тессе насовсем, но он не соглашался.

Томас смотрел и слушал с безмерной гордостью. Прошлым летом он сопровождал Мерсер в туре, в котором было тридцать четыре остановки, и слышал эти истории как минимум столько же раз. Что его восхищало, так это ее преображение. Мерсер никогда не была робкой, но из живенького лектора, спустя полчаса уже не знавшего, о чем еще поговорить, она превратилась в опытную рассказчицу, способную повторить одну и ту же историю трижды в разных выражениях — и каждый раз вызывать у аудитории слезы. К концу тура ее не желали отпускать со сцены даже после часового выступления.

А еще Томас знал тайну, которая вскоре должна была раскрыться. Мерсер вовсю работала над следующей книгой. Она закончила уже половину, и текст был великолепный — определенно лучшее из всего, до сих пор ею написанного. Брюс, конечно, за бокалом уже пытался выяснить что-нибудь о новом романе, но Мерсер предупредила Томаса, что так будет. Поэтому он признался лишь, что Мерсер над чем-то работает, но с ним не делится.

Мерсер начала отвечать на вопросы из зала, а когда стало очевидно, что их хватит на многие часы, Брюс свернул мероприятие, заявив в половине восьмого, что ей надо поужинать. Он поблагодарил Мерсер, обнял ее и заставил пообещать, что она скоро вернется с новым романом. Слушатели поднялись с мест, громко аплодируя. На щеках Ли и Майры блестели слезы.

6

Друзья все вместе пешком отправились в Марчбэнкс-Хаус — за четыре долгих квартала от магазина. Ноэль было более-менее интересно на первых пятистах автограф-сессиях, но она давно уже на них не ходила, так что теперь хлопотала в кухне и на веранде, ожидая гостей. Все направились прямо к бару, и она вместе с Брюсом стала разливать напитки. Энди Адам допил очередную диетическую газировку, обнял Мерсер и ушел. После пары бокалов Ноэль призвала гостей к порядку и рассадила по местам.

На секунду Брюса захлестнуло воспоминание о том, как в прошлом августе его маленькая литературная компания собралась за этим же самым столом. Это были последние их посиделки до урагана «Лео»; его друг Нельсон Керр расположился рядом, по левую руку от Брюса, и как будто наслаждался вечером. Через двадцать четыре часа его не стало.

Это был день Мерсер, и все разговоры велись вокруг нее, хотя она уже порядком устала от постоянного внимания. Уже подали салаты и разлили вино. Весенний воздух посвежел, и Брюс включил наружный обогреватель. Шли часы, все продолжали оживленно болтать друг с другом.

После десерта Брюс внезапно поднялся с места и, утянув за собой Ноэль, взял ее за руки.

— Прошу внимания. У меня важное объявление. Завтра вечером, ровно в шесть часов, вы приглашены на свадьбу на пляже. Делайте что хотите, но присутствие обязательно и не обсуждается.

— А кто женится-то, черт возьми? — воскликнула Майра.

— Мы.

— Давно пора.

— Подожди. Понимаете, много лет назад мы с Ноэль уже поженились на юге Франции. Мы гуляли по милой деревушке под Авиньоном, зашли в прекрасную церковь, которой было пять веков. Ее красота настолько нас тронула, что мы решили просто взять и пожениться. Так и сделали. Без священника, без всяких документов. Ничего официального. Придумали клятвы и объявили себя мужем и женой. Получается, последние двадцать лет мы…