это работает как запрет на полное обращение, а на людях, наоборот, на насильственное насаждение качеств, каких нам от природы не полагается. А как только этого воздействия нет, то посмотри: и Крорр взял и стал обращаться, и кадетов ломает. И как по мне, то в их, то есть вообще в нашем случае, нужно не «больше камня», а как раз меньше. Детоксикация своего рода. Возвращение к тому, как было.

— Погоди, но если, по твоей теории, Камню уже не нужны были драконы, то с какого этот-то вылез на свет божий, и почему тебе матка рисе показала и других?

— Э-э-э-эм-м… вот тут я еще не додумала, — скривилась я, заерзав на нем. Не великий мыслитель я далеко, просто пытаюсь найти обоснование для нашей свободы и все. — Вдруг после всех этих псевдонаучных выкрутасов Камню опять понадобилась защита… как вариант еще — у рисе, вроде как, устаревшая информация… ну или, черт… живой булыжник реально хочет все свои куски обратно, и ему нужно содействие. Не в том суть, а в том, что я отказываюсь выбирать судьбу вечного придатка к дракону и лишать нас с тобой нормальной жизни. Я предлагаю добыть все осколки, что есть у ликторов, вернуть их к целому, а потом спрятать от всех и навсегда. Время не стоит на месте, и пусть прежде работали те правила, наше право на них забить и поступить по-своему.

— Идея раздолбать все цитадели, в которых есть осколки, мне по душе, ведь после такого они уже не оклемаются и им будет совсем не до войны со Свободными землями, но это за уточнением, что ты в этом не участвуешь.

— Виверн, ты не…

— Молчи, женщина! Я не закончил! Главный вопрос: где спрятать величайшее сокровище так, чтобы его никто не нашел, и те, кто будет знать о месте сокрытия, не соблазнился все же однажды этой силой?

— А кто умеет скрыть что и кого угодно так, что никому не найти?

— Рисе!

— Рисе.

Глава 29

— Ничего более нереального и сумасбродного я в жизни не слышал! — ожидаемо для меня взорвался рыжий придурок, толком не дав моей Летти и закончить.

— Ты сначала дослушай и подумай хоть пять минут подряд для разнообразия не так, как всю жизнь учили, а потом уже пенься! — рыкнул я на него.

И пусть некоторые моменты в выданной Летти версии прошлого и возможного будущего оставались для меня, мягко выражаясь, белыми пятнами, главным оставался тот факт, что она пыталась выстроить все это вокруг шанса на наше общее «вместе навсегда» и даже в голову не пожелала брать весь этот древний опыт смирения и жертвенности, а значит, я поддержу ее во всем, в любом сумасшествии, если оно ради нас.

Хотя, думаю, с ее стороны было немно-о-ожечко стратегически неверно сначала в лоб сказать недодракону, что приковывать себя к нему на всю жизнь не собирается, как и класть все силы и время на его совершенствование в роли полноценного ящера, а потом уже объяснять всю суть своей гипотезы и преподносить предварительный план дальнейших действий, особенно, учитывая некое досадное обстоятельство, что придется драться против ликторов. Я бы, например, повременил с оглашением этих сведений до того, как бывший Крылатый оказался бы уже вовлечен в непосредственное действие в наших интересах по самое не балуйся, когда ему и поворачивать назад было бы не вариант. Но то я, а то моя Войт с ее местами патологической честностью в отношении тех, кого она считает этого достойным.

И с какой, на хрен, стати кто-то должен, считай, гробить себя ради того, чтобы другое существо обрело крылья, иной облик и мощь? И не надо мне про совесть, про «на себя посмотри» и то, что и вивернам так-то не обойтись без отбирания чужой жизни для обретения второй ипостаси. Мы это делаем, по крайней мере, честнее: раз — и все, а не заставляем кого-то влачить жалкое существование типа сырьевого придатка или долбаного личного аксессуара без надежды на освобождение хоть когда-то. Если твоя суть — хищник, то убивай и поглощай, а не мучай, иначе ты тогда паразит, а не хищник.

— Не лезь со своими идиотскими высказываниями в то, что тебя ни черта не касается, виверн! — огрызнулся Бронзовый, заставляя мгновенно зачесаться мою кожу и заныть зубы от желания обернуться и откусить все же его башку. Нельзя-нельзя, но как же хочется!

— Его касается все, что касается меня! — отрезала Войт до того, как я успел ему ответить. — И Киан прав: тебе нужно просто сесть и тщательно обдумать все, прежде чем объявлять нас чокнутыми. И кончай заводиться, мне, между прочим, хреново от этого!

— Вы и есть чокнутые, хотя бы потому, что позволяете себе нездоровые фантазии о захвате цитаделей и о том, что можете что-то отобрать у ликторов, — Крорр кривился, видимо обуздывая горячность дракона, но говорил спокойнее. — Ликторов! Мы… они, по-вашему, кто? Кучка бестолковых неудачников, годами предающихся безделью и бесцельным полетам? Каждый… из них — тренированный с малых лет боец и сам по себе, не упоминая уже о том, что обучены идеально биться в командах и реагировать на почти любую экстренную ситуацию и эффективно убивать практически любое существо в этом мире. Никто и никогда не одерживал побед над ликторами на их же территории.

— Ну, я бы поспорил с этим утверждением! — фыркнул я. — Мне так большого труда не составило проникнуть на эту пресловутую ликторскую территорию, делать там что хочу, а потом и уйти, прихватив свою женщину.

— Не сравнивай тщательно подготовленное диверсионное внедрение, которое, к слову, все равно вычислили, и прямую лобовую атаку. Какие у нас шансы на это? И что если все это вообще чушь, больное наваждение, рожденное каким-нибудь вампирским ядом в крови Войт?

— Я бы попросил! — недовольно проворчал до этого почти незримый в темном углу Рихор. — Мы пьем кровь, а не травим ее. Зачем? Головой-то подумай!

— Да не важно все это! — отмахнулся рыжий. — Даже если все так и есть и Камню нужны его потерянные части, то чем мы тут способны помочь? Ладно, виверн силен. — О, да неужели ты сподобился заметить это! — Но он однажды уже продемонстрировал ликторам себя и свои способности, и почти наверняка они уже активно работают над предотвращением новых скрытых или прямых проникновений ему подобных. В остальном наша команда, с боевой точки зрения, — отстой. Вамп со своими фокусами крут, но любой Крылатый знает, как его затормозить и прикончить, Ингина… она же не