Вначале Нефедов пытался уворачиваться от вражеских атак только в классической манере: виражил, уходил скольжением, крутил бочки. Но такими приемами не всегда удавалось стряхнуть с хвоста противника, искушенного в искусстве воздушного боя. Уже несколько раз вражеские пулеметные очереди прошивали крылья и фюзеляж «Спада». К счастью, пока не были затронуты жизненно важные узлы самолета, да и сам Борис до сих пор избегал ранений. Но долго так везти не могло.

Действуя строго по наставлениям из учебника, летчик-одиночка был обречен. В бою нельзя поступать по шаблону. Каждая новая ситуация требует оригинального решения.

Поэтому, заметив, что немцы приспособились к его манере, Нефедов сменил тактику: когда позади возникал очередной противник, он резко убирал газ. «Спад» словно зависал в воздухе, и «хейнкель» проскакивал вперед. Борис давал ему вслед очередь, но не особенно целясь, чтобы не подставиться под удар очередного палача. Это был рискованный прием, ибо противник тоже мог успеть погасить скорость и без труда сбить потерявший ход истребитель.

И все-таки с помощью такого трюка отважный одиночка несколько раз удачно финтанул наседающих врагов. Но Борис снова и снова обнаруживал у себя в хвосте «хейнкели», от которых все труднее становилось оторваться. Тогда он начинал стрелять в небо. Дым от выстрелов и, возможно, удары стреляных гильз о фюзеляж летящего следом самолета наводил вражеского пилота на мысль, что он столкнулся с диковинным истребителем, имеющим заднюю огневую точку. Обескураженный преследователь немедленно отваливал в сторону. Впрочем, немцы быстро раскусывали его сюрпризы и находили противоядие против всех уловок…

В конце концов за спиной у Бориса оказался, видимо, самый опытный пилот в их стае. Как Нефедов ни старался — он никак не мог сбросить методично расстреливающего его «эксперта».[106]Борис кидал машину из стороны в сторону, делал крутые виражи, но враг крепко держался сзади, повторяя все его маневры. Одна из очередей угрожающе задела машину, барабанной дробью простучав по обшивке кабины и капоту мотора. Пули уже несколько раз попадали в приборную доску, свистели возле самого уха русского летчика. Борис чувствовал, что немец уже не отцепится, а только корректирует прицел, чтобы прикончить его последним разящим ударом.

И тут Нефедов вспомнил о секретном приеме, которому его когда-то научил Хан…

Уже в облаках по дороге домой Борис злорадно вспоминал, как удивленно крутился на одном месте неожиданно потерявший его вражеский ас и как потом дружно «хейнкели» бросились в погоню за ловкачом. Но было уже поздно, вырвавшийся из плотного кольца врагов Борис успел «дотянуться» на своем израненном «Спаде» до облаков и укрыться в них, прежде чем его настигли преследователи…

* * *

В те дни Нефедову довелось встретить одного бывшего липецкого однокашника. В штаб авиационной бригады для допроса привезли немецкого пилота, выбросившегося с парашютом. Борис сразу узнал знакомого инструктора из соседней эскадрильи. Невольное уважение вызывало самообладание этого человека. Раненый, в обгоревшем комбинезоне, избитый местным населением, он не мог надеяться на милость своих победителей и, тем не менее, держался с большим достоинством; вел себя очень мужественно, отказываясь делиться с допрашивающим его испанцем секретной информацией.

В конце концов несуетливая циничная манера пленного отвечать на вопросы окончательно вывела из себя вспыльчивого контрразведчика. Он начал орать на немца; достал пистолет и, направив оружие на парашютиста, заявил, что сейчас пристрелит его, если «мерзкий наемник Франко» немедленно не начнет говорить. И тогда неожиданно для всех пленный ас, спокойно глядя в пистолетное дуло, вдруг начал насвистывать какую-то веселую мелодию. Нефедов лишний раз убедился, с каким серьезным противником приходится иметь дело в этой войне.

Борис спас немца от самосуда — уговорил испанского товарища оставить пленного в живых для будущего обмена на республиканских пилотов, оказавшихся в плену у франкистов. Когда немец через переводчика узнал, кому обязан жизнью, он сдержанно поблагодарил Нефедова. И тут Борис решил напоследок «вмазать» коллеге:

— Доволен ли герр своим русским учеником, который сегодня сдал ему экзамен? — спросил он через переводчика.

Немец понимающе ухмыльнулся и поднял большой палец:

— Гут!

Переводчик сообщил Нефедову:

— Он говорит, что вы, русские, все схватываете налету, и обещает при случае послать вам и тому парню, что его сбил, по бутылке коньяка.

* * *

Вскоре после того, как на корабле из Одессы в испанский порт Картахена доставили в ящиках первую партию разобранных истребителей Поликарпова — И-15 и И-16, — инициатива в воздухе начала переходить к республиканским ВВС.

Пересев с «летающего гроба» на новенький «ишачок», Борис наконец «отведал вкус вражеской крови». Причем первый, по-настоящему удачный для него бой поначалу складывался по так любимому неприятельскими «охотниками» сценарию. Эскадрилью Нефедова как раз только что перебросили с Северного фронта под Мадрид.

Утром того дня Бориса послали за линию фронта — произвести «силовую разведку». Это означало, что командование настолько верило в профессионализм летчика и боевые качества его новой машины, что отправило за линию фронта одного с расчетом, что разведчик сумеет прорваться через все неприятельские заслоны и вернуться с нужными сведениями.

Недалеко от линии фронта Нефедов снова угодил в засаду. Причем в этот раз Борис не увидел подкрадывающихся к нему сзади и снизу врагов, в открытой кабине «ишачка» он учуял их… по запаху двигателей. Уловив в воздухе дым из выхлопных труб чужих двигателей, Борис быстро оглянулся и к своему ужасу обнаружил, что сзади к нему пристроился чуть ли не целый эскадрон «фиатов». На борту фашистских истребителей красовались оскаленные морды черных пантер.

Похоже, что итальянские наемники генерала Франко, заметив одинокий самолет в оранжево-красной республиканской окраске, решили по привычке немного позабавиться, прежде чем уничтожить разведчика. И тут новая машина Нефедова продемонстрировала, на что способна. Итальянцы никак не ожидали столкнуться с самолетом, сравнимым в маневренности с их «фиатами». Оказалось, что маленький моноплан может развернуться буквально «вокруг столба». Выпустив посадочные щитки для уменьшения радиуса виража, Борис энергичным манером крутанул машину на 180 градусов и с ходу дал длинную очередь по самолету ведущего группы. Прошитый пулеметной трассой биплан исчез в огненном облаке взрыва. Борис довернул машину и атаковал ведомого. Тот зашатался, как пьяный, клюнул острым носом и пошел к земле. Его пилот едва успел выброситься с парашютом из обреченной машины. Остальные «пантеры», потеряв своего командира, в панике бросились в разные стороны. Это напоминало приятный сон, в котором сбываются самые сокровенные мечты. Борис гонялся за вражескими самолетами, поливая их очередями.

Впрочем, вскоре ему пришлось проснуться — по неопытности Нефедов слишком быстро сжег все патроны. Дело в том, что на «ишачке» не был предусмотрен счетчик боеприпасов, чтобы летчик мог контролировать их расход. А ведь пулемет ШКАС выпускал 1800 пуль в минуту. Сумасшедшая скорострельность! Достаточно было чуть-чуть передержать гашетку— и все! В итоге «собачья свалка» воздушного боя только началась, а Борис уже остался с пустыми зарядными коробками.