Я молча покачала головой. Не догадываюсь. Катерина приподнялась на подушке, поманила меня к себе и шепнула мне прямо в ухо:

– Люди, связанные с той историей…

Мы отодвинулись друг от друга. Минуту я смотрела на Катьку, ничего не соображая. У меня отчего-то пересохло во рту.

Почему я сразу не подумала о такой простой вещи? Конечно, Ванек не мог просто так отдать мне деньги. Да еще такую огромную сумму! Ясное дело, что его кто-то заставил! И ясно, что он этих людей боится!

Тут меня посетила еще одна мысль, и я поспешила ею поделиться:

– Кать, а зачем этим людям защищать мои интересы? Скорее, они должны вымогать у меня деньги. Может, они для этого и подбросили мне труп?! Чтобы потом шантажировать?

Я позабыла, где нахожусь, и повысила голос. Катерина быстро дернула меня за руку. Я спохватилась и умолкла.

– Это странно, – признала подруга. – Странно, что они заставили Теплякова вернуть деньги. Значит, ты считаешь, что этот… потерпевший… не отравился в твоей квартире? Думаешь, его убили, а тело подбросили тебе?

– Я в этом уверена, – ответила я твердо.

– С чего такая уверенность?

Не хотелось рассказывать о своих последних открытиях здесь, в присутствии трех свидетелей. Я пообещала, что все расскажу, когда она поправится.

Катька снова цепко схватила мою руку, заглянула в глаза.

– Во что ты ввязалась, пока меня не было? Признавайся, Машка! Думаешь, не вижу, какие у тебя хитренькие глазки!..

– Потом поговорим, – оборвала я подругу, метнув многозначительный взгляд на соседние койки.

– А-а-а, – сообразила Катька. Подумала и признала: – Да, так будет лучше. Ладно, постараюсь выкарабкаться отсюда через недельку. Да-да, через недельку! – повторила Катерина, грозно сверкнув глазами. – И не спорь со мной! Я и так себе места не нахожу, все время беспокоюсь: что с тобой происходит?

Я наклонилась и поцеловала подругу. Пожала ее руку, сказала:

– Пойду, пожалуй. Продержишься два дня? Я боюсь, что тебе продуктов не хватит. Давай я быстренько в магазин сгоняю?

– Мария, нас тут кормят! – перебила Катерина. – Не домашними сырниками, конечно, но вполне съедобно! Так что не волнуйся и занимайся своими делами.

Прежде чем отправиться домой, я решила заглянуть к Феликсу Ованесовичу. Благодаря подозрительной совестливости Теплякова у меня образовалась внушительная сумма в долларах. И я могла выкупить мамин браслет, не дожидаясь окончания оговоренного месяца.

Я приготовила семьсот пятьдесят долларов, положила их во внутренний карман куртки и двинулась к ювелирному магазину. Вошла в магазин, поздоровалась с продавщицей, попросила позвать директора.

Продавщица, уже знавшая меня в лицо, приветливо кивнула и отправилась в служебное помещение. Отсутствовала она так долго, что я заволновалась. Феликс Ованесович не хочет меня видеть? А! Наверное, он решил, что мне не хватило семисот долларов и я пришла просить еще. Ничего, сейчас я его приятно удивлю.

Ювелир появился в зале через двадцать минут. Его полное лицо почему-то было багрового цвета.

– Феликс Ованесович! – встревожилась я, забыв поздороваться. – Что с вами? Вы болеете?

– Э-э-э… Нет, не болею, – проблеял в ответ мой знакомый.

Я похлопала глазами. Что происходит?

– Может, я не вовремя? – спросила я. – Вы заняты?

– Э-э-э… Да, то есть нет. Не занят.

Я не переставала изумляться все больше и больше. Ничего не понимаю. Почему старый знакомый нашей семьи не смотрит мне в глаза? Может, он на меня за что-то сердится? Я не стала строить догадки и спросила прямо:

– Феликс Ованесович, я вас чем-то обидела?

Ювелир наконец бросил на меня настороженный взгляд.

– Ничем.

– Тогда почему вы так странно разговариваете?

Феликс Ованесович взял себя в руки, отворил дверь, ведущую в подвальчик, и пригласил:

– Прошу.

Мы спустились по ступенькам, дошли до маленького кабинета директора. Хозяин обогнул меня, прошел к своему креслу, тяжело опустился на сиденье. Я осталась стоять.

– Присаживайся, – пригласил ювелир.

– Я ненадолго, – ответила я сухо. Поведение хозяина магазина мне сильно не нравилось, и я решила не затягивать визит.

Я достала из куртки семьсот пятьдесят долларов, протянула их ювелиру:

– Возьмите.

– Что это? – притворился непонятливым Феликс Ованесович.

– Это деньги за мамин браслет. Семьсот пятьдесят долларов, как договаривались.

Глазки ювелира непрерывно блуждали по комнате, не останавливаясь ни на одном предмете. И меня они пугливо обходили стороной.

– Видишь ли, Мария…

Ювелир умолк. Я тоже молчала, потому что меня охватило неприятное предчувствие.

Феликс Ованесович собрался с силами и завершил фразу:

– В общем, твоего браслета у меня уже нет.

Я ничего не ответила. Наверное, потому, что не удивилась. Таким образом, мы замолчали вдвоем и молчали долго.

– Вы его продали? – наконец задала я вопрос.

Ювелир беспокойно побарабанил пальцами по столу.

– Не совсем…

– Ну что вы юлите? – почти закричала я. – Подвернулся выгодный клиент, да? Так и скажите!

Феликс Ованесович ничего не ответил. Перестав барабанить по столу, он теперь тоскливо рассматривал свои толстые пальцы.

– Не удержались, значит, – сделала я вывод. – Ну и к чему было устраивать эту комедию, разыгрывать из себя честного человека? Купили бы сразу браслет за семьсот долларов и не выпендривались! Зачем было подавать мне надежду?

– Маша, – начал ювелир, но я не стала его слушать.

Забрала свои деньги и вышла из кабинета. Меня душили слезы.

Неужели нет на свете порядочных людей?

Следующие два дня прошли, как обычно, в рабочем ритме. А наступивший за ними выходной был полон хлопот.

Утро ушло на походы по магазинам. Я закупила множество необходимых продуктов. Приволокла домой тяжеленные сумки, быстренько собрала передачу для Кати, съездила в больницу. Катерина выглядела так хорошо, что я втайне понадеялась на скорую выписку и очень этому обрадовалась.

– Катя, я ненадолго, – сказала я, ставя пакет с едой на стул у кровати. – Завтра годовщина, – напомнила я. – Нужно готовиться.

– А-а, ну да, – сообразила Катя. – Тогда не теряй время! Может, все-таки попросить девочек тебе помочь?

– Не надо, – отозвалась я на ходу. – Справлюсь.

– Вот коза упрямая, – с досадой произнесла Катя, но я ей не ответила, чмокнула в щеку и побежала.