– Нет.

– Она раньше знала Воронкова?

– Нет.

– Как же решилась доверить ключи?

– А то ты не знаешь наших людей, – усмехнулся Шура, – она хорошо знала его сестру и не сомневалась, что у порядочной сестры и брат честный.

– Логично. Но на практике срабатывает далеко не всегда.

Наполеонов пожал плечами и открыл свою машину.

– Ладно, пока, – сказал он, забираясь в салон.

– Пока.

Мирослава тронула с места «Волгу».

* * *

Морис держал в руках открытую книгу. Лицо его было задумчивым и слегка печальным.

– Что читаешь? – спросила Мирослава.

– О. Мандельштама.

– Прочитай что-нибурдь, – попросила она.

Она подошла, осторожно накрыла его руку своей рукой и погладила длинные пальцы.

– А что-то повеселее?

– Повеселее? – переспросил он. – Ну, что ж, можно и повеселее:

Мирослава вздохнула и продолжила:

– Знаешь, мне кажется, что человек сам в большей мере предопределяет свою судьбу.

– И как же? – поинтересовался Морис.

– Когда человек думает о печали и наполняет мир вокруг себя тенями, то ему сопутствуют духи печали и привлекают печальные события. А если человек видит мир радужным, стремится к радости, созиданию, счастью, то ему сопутствуют духи радости и привлекают в его жизнь радостные события, наполненные светом, освещенные улыбкой, озвученные смехом, наслаждением, удовольствием.

– Интересная теория, – проговорил Морис.

Ей показалось, что он улыбается, но нет, Миндаугас был серьезен.

* * *

Дымчатые сумерки превратились в лиловый вечер. Мирослава и Морис решили поужинать на террасе. Тем более что сегодня из-за отсутствия Шуры Морис приготовил легкий ужин.

– Шуру загрузили на работе? – спросил Миндаугас.

– Не только это, – улыбнулась Мирослава.

– А что еще? – В глазах Мориса промелькнуло подозрение. Он не мог понять, что за подвох таится в словах и, главное, в широкой улыбке Мирославы.

– У него сегодня смотрины, – ответила Мирослава и, уже не сдерживая себя, расхохоталась.

– Какие еще смотрины? – не понял Морис.

– Ты что, не знаешь, какие бывают смотрины? – хмыкнула она.

– Почему не знаю, – растерянно проговорил он, – но при чем тут Шура?

– А при том! Что мама Шуры Софья Марковна спит и видит, как бы отдать Шуру в хорошие руки.

– Мы что, его плохо кормим? – брякнул Миндаугас.

Мирослава снова расхохоталась.

– Софья Марковна мечтает о внуках.

– Но Шура же еще молодой…

– В деле размножения молодость является плюсом, – всхлипывая от смеха, ответила Мирослава.

– Но мы живем в XXI веке.

– Это не довод.

– В смысле?

– Этот аргумент не убедит Софью Марковну.

– А Шура согласен?

– Размножаться?

– Нет, смотреть невест.

– Нет, конечно, но кто его спрашивал.

– Бедный! – искренне выдохнул Морис.

– Ничего, ему не в первый раз, отвертится.

– А он не может объяснить маме, что он еще не созрел для брака?

– Объяснял.

– И что?

– Софья Марковна тоже выкручивается, она не говорит, что вот тебе, Шурочка, невеста, а просто знакомит своего мальчика с девушкой из хорошей семьи.

Морис в глубине души искренне посочувствовал Наполеонову, но, скосив глаза на продолжающую хихикать Мирославу, вслух ничего не сказал. После чая Волгина обронила, что ей нечего сообщить клиентке.

– Еще не так много времени прошло, – отозвался Морис.

– Да, это так, но для родственников, потерявших близких, время идет совсем не так, как для остальных. Хуже всего, что, несмотря на идентичный способ убийства, мы не можем найти никакой связи между жертвами.

– Вы думаете, что она есть?

– Должна быть. Хотя связь может быть непредсказуемой…

– Например?

– Например, жертвы молодые мужчины, неженатые.

– Преступник работает в паспортном столе?

– Навряд ли. Нападение совершается поздним вечером или ночью.

– Время, когда на охоту выходит всякая нечисть…

– Вурдалаки?

– Я имел в виду маньяков или психически нездоровых.

– Да, с психикой у убийцы точно большие проблемы, – согласилась Мирослава.

– Может быть, какой-то псих сбежал из заточения?

– Нет, полиция проверяла. Но не исключено, что этот человек свихнулся недавно.

– На почве неразделенной любви?

– Может быть, и на ней…

– Но почему он кастрирует мужчин?

– Потому что это может быть женщина…

– Но как мужчины позволяют ей подойти к себе так близко с ножом?

– Нож она может где-то прятать и выхватывать его незаметно.

– Обычно мужчины снисходительны к юным хрупким девушкам.

– Тебе, как мужчине, лучше знать об этом.

– Я же сужу не по собственному опыту, – неожиданно смутился он.

– Морис, честно говоря, я плохо представляю, как хрупкая нежная девушка бьет в грудь ножом парня, а потом разделывает его.

– Может быть, это переодетый мужчина?

– Не знаю.

– Или все-таки кровавый ритуал не выявленной полицией секты?

Она не отвечала, глядя в сад.

– Я бы все-таки склонился к этой версии, – тихо проговорил Морис.

– Полиция прорабатывает в числе прочих и этот вариант.